Ольга Володарская - Любовь как война

Такие планы он строил, сидя на веранде своего шале в Албании, не зная о том, что им не суждено сбыться. Спустя три месяца после его отъезда из Москвы раздался звонок, заставивший Боровика их изменить.

– Ольга Алексеевна? – не поверил своим ушам Амон. – Вы?

– Да, я. Прости, что беспокою, но не могу иначе.

– Я вас слушаю.

– Похоже, меня настигла кара.

– Вас арестовали?

– Нет. Следствие не закрыто, но продвигается медленно. Я, похоже, вне подозрений.

– Тогда в чем дело?

– Помнишь, ты говорил, что считаешь причиной Сашиного состояния опухоль?

– Да. Я уговаривал его сходить к врачу, но он и слушать не хотел.

– Я смогла его заставить.

– И? Он болен?

– Ничего, кроме повышенного внутричерепного давления, у него не нашли. Снизить его можно лекарствами. Сейчас я даю их Саше, и он стал чувствовать себя лучше. Со мной дела обстоят хуже. Заодно с ним я тоже сделала томографию.

– И что она показала?

– У меня опухоль величиной с орех. Неоперабельная. Похоже, я скоро умру.

– Мне жаль.

– Знаю. И что не меня тебе жаль, а Сашу, тоже. А еще себя. Ведь ты обещал позаботиться о нем, а это страшная обуза.

– Ничего, я справлюсь.

В трубке некоторое время стояла тишина. Затем Амон услышал всхлип и дрожащий голос:

– Забери его, пожалуйста.

– Куда?

– К себе. Ты ведь где-то на Балканах, да? – Она узнала это от Саши – Амон регулярно отправлял ему электронные письма с фотографиями. Иногда они устраивали сеансы связи по скайпу. – Он не сильно помешает тебе?

– Нет. Я его заберу. А у него паспорт есть?

– Мы сделали. Он, насмотревшись твоих фоток, загорелся идеей посетить Балканы. Сам настоял на том, чтобы получить паспорт. Я куплю ему билет, посажу в самолет, а ты уж встреть его… – Она опять заплакала. – Не хочу, чтоб он видел, как я угасаю. На его глазах умер брат! Потом отец. Он не переживет… Когда станет совсем худо, я позвоню тебе… Понимаю, я прошу слишком много! Но, Амон, я… мне… – Ольга Алексеевна чуть заблудилась в словах. – У меня никого нет, кроме Саши. И, получается, тебя…

– Я буду рад помочь. А билет я куплю сам, не беспокойтесь.

Через неделю Саша был в Албании.

А восемь дней спустя Валера позвонил и сообщил, что Ольга Алексеевна покончила с собой. В предсмертной записке было два предложения: «Не хочу терпеть муки в ожидании конца, ухожу туда, где нет боли, а меня ждут мои муж и сын. Саша, я люблю тебя!»

– Амоша, я тебе сочувствую, – протянул Валера. – Не знаю, как ты ему скажешь.

– Как-то надо.

– А может, скрыть? Я своему сыну, когда ему шесть было, не сказал о том, что его любимая бабушка умерла. Наврал, что уехала.

– Саша – не ребенок.

– Он хуже ребенка. Я похороню Ольгу Алексеевну. Сделаю все честь по чести. А потом когда-нибудь ты…

– Нет, Валер, я скажу.

– Ладно, как знаешь.

Закончив разговор, Амон долго собирался с духом перед тем, как выйти к Саше. Тот во дворе разбил клумбу и сейчас высаживал на ней какие-то растения. Наконец Амон решился!

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – выпалил он.

– Она умерла? – Саша не отрывал взгляда от розового куста, с которого обрывал засохшие листья.

– Ты о ком?

– О маме.

– Да…

– Я знал.

– Откуда?

– Она сказала. – Он указал на розу. – Видишь, увяла. Этот сорт тут называется «Zemra e n лn лs».

– Мамино сердце? – перевел Амон, который, имея способности к языкам, уже неплохо понимал албанский.

– Я хотел перед отъездом выкопать его и привезти ей…

Саша вырвал куст с корнем, поранив руки шипами, и отшвырнул его.

– Я знал! – закричал он. – Но не хотел верить…

Амон подбежал к нему, опустился на колени рядом, обнял.

– Мне иногда изменяет предчувствие. И знаки меня обманывают. Я хотел, чтобы в этот раз так случилось!

– Она болела, Саш. Серьезно. И чтобы не мучиться, ушла. В предсмертной записке написала, что любит тебя.

– Где записка?

– У Валеры. Он сохранит ее.

– Я не хочу видеть маму в гробу. Не хочу смотреть, как его заколачивают, опускают в могилу. И как земля валится сверху… – Его трясло. – Амоша, пожалуйста, не заставляй меня проходить через это!

– Хорошо, мы не поедем.

– А как же мама? Она что… поверх земли останется?

– Валера все сделает. Он обещал.

– Хорошо. А сейчас оставь меня, пожалуйста. Я хочу побыть один…

Амон ушел со двора. Но в окно за Сашей приглядывал. Боялся, как бы не натворил чего. Но тот, подняв вырванный розовый куст, стал закапывать его обратно. При этом что-то говоря и плача. Кровь, сочащаяся из ранок на пальцах, оставляла на пожухших листьях следы…