Ольга Володарская: Любовь как война

– Полчаса уже прошло, – выпалил тот, когда Боровик ответил на звонок.

– Двадцать три минуты всего, – возразил Амон. Он засек.

– Значит, через семь минут.

– Саша, я еду. Если дорога будет свободна, прибуду через…

– Семь минут?

– Полчаса.

– Как долго!

– Что поделаешь, я пока крыльев не отрастил.

– Лучше бы их, чем клюв, – хмыкнул Саша.

– Не понял?

– Ну, на пластине египетской, что твой отец отрыл, Амон как изображен? С головой гуся. Вот я и говорю, лучше бы…

– Все, понял, – засмеялся Амон. – И чувство юмора оценил. А теперь я отсоединяюсь. Если не буду отвлекаться на разговор с тобой, доеду скорее.

– Ты знаешь код от замка на подъездной двери?

– Нет. Помню только тот, который раньше был.

– А какой был?

– 3-4-7.

– Да, точно. Но с того времени он несколько раз менялся. После был «129», затем… – Он стал перечислять все комбинации, Амон его не перебивал. – А сейчас «9816». После убийства сменили.

– Хорошо, я запомню.

– Жду тебя в ШТАБе.

– Давай.

Он отключился и бросил телефон в отверстие для бутылок. Амон всегда так небрежно обращался с мобильниками. Поэтому раньше покупал противоударные, а теперь зачехлял свои гаджеты в силикон.

До дома Слепневых Боровик добрался относительно быстро, в назначенный срок. Втиснул машину между отечественной легковушкой и фонарным столбом, больше места не было. Сунув телефон в карман, вышел из нее.

Набрал код.

Дверь открылась. Амон вошел в подъезд, куда не ступала его нога вот уже шестнадцать лет.

Стены перекрасили, отметил он. На бетонном полу нарисовали половики. Почтовые ящики новые. А вот лифт все тот же, медленный, зато тихий, только дверями громыхает иногда. Кабина поднялась на девятый этаж.

– Наконец-то, – услышал Амон голос Саши. Тот, свесив голову из люка, смотрел на Боровика и махал ему.

– Я пытался отрастить крылья, но не вышло.

– Еще бог называется, – фыркнул Саша. – Забирайся.

Амон поднялся по лесенке на чердак. Огляделся.

– Мне он казался больше, – заметил Амон.

– Он и был больше, – ответил Саша. – Перегородок понатыкали. Хотели продавать участки чердака жителям последних этажей, но пожарные запретили. Что-то тут в аварийном состоянии.

Амон прошелся по чердаку. Увидел буквы Ш-Т-А-Б и усмехнулся. ШаТия Амона Боровика. Надо же было выдумать такое! Это сделал Костя. Он питал слабость к аббревиатурам.

– Итак, зачем ты меня вызвал? – обратился Амон к Саше.

– Показать кое-что.

– Что именно?

Саша опустился на корточки и жестом призвал Амона последовать его примеру. Тот послушался.

– Видишь это? – Слепнев указал на бурые пятна на полу.

– Я так понимаю, это кровь?

– Да, Костина.

– Значит, здесь его убили… – Амон рассматривал затертый меловой трафарет.

– Тут он умер. А убили там! – Саша указал на окно, зашитое фанерой. Под ней они когда-то прятали свои секреты. Амон – записную книжку. В ней были его стихи, корявые и очень романтичные. – Костя упал, когда ему горло перерезали, потерял сознание, потом очнулся, попытался доползти до люка. Не получилось. Опять отключился. Достал телефон, позвонил Боре. Тот не ответил. Телефон выпал у него из рук и отлетел…

– Это ты свое видение описываешь?

– Нет, цитирую полицейских!

Амон мог бы и сам догадаться. Так связно Саша говорил обычно, только если что-то пересказывал.

– И вот теперь главное… – Он выдержал паузу. – То, чего полицейские не знают… Вернее, знают. Но не понимают… Они не обладают тем чутьем, какое есть у меня…

Вот теперь заговорил сам Саша Слепнев!

– И чего не знают полицейские?

Саша неожиданно для Амона упал на живот. Согнул одну ногу, вторую вытянул. То же самое проделал с руками, только в зеркальном отображении: согнута правая нога и левая рука, вытянуты левая нога и правая рука. Не сразу Боровик понял, что Слепнев принял позу, в которой умер Костя.

– Следи за рукой, – велел он Амону.

– За которой?

Саша щелкнул пальцами левой.

– И?..

– Смотри! – Он вытянул указательный палец.

– Вижу ржавые гвозди… – Они были рассыпаны в углу.

– Правильно. Еще!

– Саш, ты бы встал. Грязно тут, да и прохладно.

– Еще! – потребовал тот.

– Ну надписи всякие на стене и на полу. Типа нашего ШТАБа. Одни сделаны мелом, другие выжжены, а некоторые накарябаны. Тут и музыкальные стили – рок, панк, и имена, и брань. Но вот что мне особенно понравилось: «Медведь – козел!» Шедеврально просто. Понятно, что «медведь» – это кличка, но все равно смешно.