Ольга Володарская - Любовь как война

– Да не похожи, – возразила та. И лицо у нее стало такое… Почти умное. Смыть бы с него штукатурку, вынуть линзы, и была бы вполне нормальная девушка. Совсем не пустая. – А ты не говорил, что сидел…

– Да катитесь вы все трое!

Антон развернулся и размашисто зашагал к подъезду.

– Стой! – крикнула ему вслед Лада. И хотела было броситься за ним, да Лола ее остановила, схватив за руку.

– Не бегай за ним. Не он на твою подругу напал.

– Если ты о том, что он импотент, то…

– Да не об этом! Хотя он импотент, да. Просто мы весь вчерашний вечер и часть ночи провели в клубе. Разошлись в три.

– Значит, точно не он, – выдохнула Лада.

– А он что, правда того?.. Урка?

– Правда.

– Вот упырь, а? Я из-за него… бросила такого человека…

– Святого? Со всеми удобствами? – съязвила Лиля, припомнив фразу из фильма «Иван Васильевич меняет профессию».

Девушка отмахнулась и пошла к своей малолитражке. А подруги по несчастью проследовали к «ласточке». Лада была в растерянности.

Они молчали, когда покидали квартиру. В лифте тоже. И, выходя из подъезда, не произнесли ни звука. Но когда Амон направился к своей машине, Валера не выдержал:

– Поговорим?

Боровик тяжело вздохнул. Сам понимал, что разговора не избежать, но очень хотелось его хотя бы отсрочить…

– Давай в мою машину, – предложил он. – А то мне в твоей вонючка не нравится.

– Какая еще?.. А, ароматизатор? И чем же он плох?

– Меня раздражают хвойные запахи, если они ненатуральные.

– Ладно, давай в твоей поговорим. Надеюсь, меня твоя «вонючка» раздражать не будет.

Амон открыл машину, забрался в нее. Валера через несколько секунд оказался рядом. От него странно пахло чем-то сладким. Не привычной вьетнамской «звездочкой».

– Ты чем надушился, не пойму?

– Ничем. А что, тебя и мой запах раздражает?

– Ты не чувствуешь что ли? Ванилью тянет и еще чем-то типа карамели.

– А, так это тортом, который мы с Наташей приготовили.

– И потом швырнули в чье-то лицо? – Они рассказали ему о мероприятии. – Тебе в ответ, видимо, прилетело. Вон и за ухом коричневое пятно. Сотри.

Валера облизнул палец и стал тереть то место, на которое указал Амон.

– Все?

– Да.

– Не помылся путем.

– Что мешало?

– Тебя с Наташей наедине оставлять не хотел. Даже на минуту.

– Валер, это глупо.

– Она моя!

Он это произнес с такой агрессивной интонацией, что Амон посмотрел на друга с настороженностью. Чего это с ним? Валера зарекомендовал себя уравновешенным человеком.

– Если я по-дружески попрошу тебя отстать от Наташи, ты это сделаешь? – спросил Мишин.

– Я к ней не пристаю.

– Ты понял меня…

– Наташа мне нравится, и я собираюсь за ней ухаживать.

– Я не сомневался. – Валера презрительно скривил рот.

– Это что за гримаса?

– Для тебя дружба – пустое слово.

– Не понял?

– Те, кого ты называл друзьями, для тебя, по сути, никто.

– Валер, зачем ты так? Вы очень мне дороги…

– Да? А мне кажется, тебе на всех нас начхать. Да, когда-то ты оплатил услуги адвоката, чтобы он отмазал Костика, но ты должником его был. Он ведь ради тебя солгал. Обеспечил алиби тому, кто стал бы первым подозреваемым в деле Славы Слепнева, если б его открыли. Сашкины показания плюс мотив… Не спаси тебя Костик, ты мог бы сидеть сейчас. Хотя я лично не верю, что ты причастен к смерти Славы, но наша система правосудия… Ты сам знаешь! Под ее колесо может любой попасть.

– А какой у меня мотив?

– Тебе же нравилась девочка Славки! Лена, кажется. Уже тогда ты зарился на избранниц друзей.

Амон молчал, барабаня пальцами по рулю.

– Нечего сказать в свое оправдание? – не унимался Валера.

– Да просто думаю, как тебя лучше умертвить… Чтобы с дороги убрать. Пожалуй, подложу в твою машину бомбу. Ты посиди пока, ладно? Я не задержусь. У меня в багажнике лежит парочка.

– Все ерничаешь. В этом ты весь… Признайся, ты над нами насмехался про себя. Даже над Борькой, который в конечном итоге оказался умнее тебя и удачливее.

– Если я буду это отрицать, ты все равно не поверишь. Думай, как хочешь.

– А ты разубеди меня! – воскликнул Валера. Его лицо, обычно бесстрастное, задрожало. Если б Амон был не уверен в том, что Мишина нельзя довести до слез, он бы подумал, что тот вот-вот расплачется.

– Вы – самое большое мое достояние. Именно мое, понимаешь? Отец дал мне многое, включая имя. А еще хорошие гены, возможность учиться, пластину, наконец. Ту самую, древнюю, с изображением бога Солнца с головой гуся. Она теперь у меня. А вас я приобрел без чьей-либо помощи. И всегда считал это своим достижением…