Евгений Сухов - Жены, которым не повезло

– А что, камера все это время была включена?

– Она и сейчас включена, – не стал обманывать я хорошего человека.

– Выключи, – безапелляционно произнес Попенченко.

Я посмотрел на Степу и кивнул. Это был знак, что камеру и правда надо выключить.

– Вот что, Русаков, – осторожно начал Виталий Зиновьевич. – Мне бы не хотелось, чтобы все, что здесь происходило, увидели зрители. В частности, то, как майор Михеев так жидко обосра… обкакался. В своей передаче ты можешь показать все, но только до твоего выхода. Не нужно валить лицом в грязь Главное следственное управление из-за одного м…

– Тогда в моей передаче не будет концовки, – попытался я возразить, но Попенченко резко оборвал меня:

– Концовка будет, но менее эффектная, нежели задумал ты. Просто вместо видеокадров ты, к примеру, сам скажешь на камеру, что следователь, который вел эти дела по убийствам, был поначалу введен в заблуждение умным и хитрым преступником, пытавшимся пустить следствие по ложному следу и подбросившим улики с мест преступления человеку хотя и с не безупречным прошлым и настоящим, однако не причастному ни к одному из убийств. Но ты в своем журналистском расследовании очень близко подошел к настоящему преступнику, который был вынужден установить в твоей квартире прослушивающие устройства, чтобы хоть как-то тебя контролировать. Вовремя их обнаружив, ты использовал «жучки» в своих целях, дал преступнику ложную информацию и спровоцировал его на подлог улик. Что и было заснято тобой на скрытую видеокамеру. Эти кадры с Киприани ты можешь показать в своей передаче без всяких ремарок. Таким образом, с твоей непосредственной помощью Главным следственным управлением настоящий преступник был задержан и обезврежен. И всем нам честь и хвала…

– В том числе и майору Михееву? – спросил я с неизбывной иронией.

– Нет, майор Михеев вряд ли получит за это дело какие-либо почести, – ответил Виталий Зиновьевич. – И то, что мой отдел займется им серьезно, это я тебе гарантирую.

– А как ты думаешь, – посмотрел я на Попенченко, – Михеев не звонит сейчас Альберту Киприани, предупреждая его о скором аресте?

– Думаю, что не звонит, – не сразу ответил Виталий Зиновьевич. – И даже если это так, то о звонке мы непременно узнаем, поскольку Альберт Иванович Киприани уже с утра обложен нашими сотрудниками и дома, и в своем офисе. Так что скрыться и уйти от правосудия ему не удастся… Ну что? Исполнишь мою просьбу? Или мне, – покосился он на Степу, – изъять сегодняшний видеоматериал до особого распоряжения, так сказать?

– Исполню, – пообещал я.

– Я тебе верю. И прошу понять меня правильно, – подпустив в голос извиняющиеся нотки, проговорил подполковник.

– Да я понима-а-аю, – протянул я, лихорадочно соображая, как мне выйти из создавшегося положения с наименьшими потерями. – А можно, я тебе на днях сделаю пару звоночков?

– Неожиданное предложение. И с целью? – кажется, даже с опаской глянул на меня Виталий Зиновьевич.

– С целью узнать о ходе следствия, – заявил я, что называется, прямо в лоб. И добавил с добродушной улыбкой: – То, что можно узнать, конечно.

– Звони, – коротко произнес Попенченко. – И если что, обращайся, – повторил он уже слышанную мной некогда фразу.

– Непременно, – ответил я и пожал поочередно руки капитану и подполковнику. Потом мы поздравили друг друга с наступающим Новым годом, пожелали здоровья, успехов в работе и личной жизни (в общем, все как обычно), после чего разошлись, довольные (во всяком случае, так мне показалось) друг другом.

Мы со Степой и Степанычем поехали в редакцию. Там я проторчал до конца рабочего дня, в течение которого из первого звонка, сделанного мной подполковнику Попенченко, узнал, что Киприани задержан и взят под стражу. Сопротивления при задержании он не оказал…

Двадцать девятого декабря Киприани начал давать признательные показания. Альберт Иванович сознался в убийстве своей супруги и с потрохами сдал Крохина, рассказав об убийстве Аиды и своей роли в этом темном деле. В тот же день Юрий Сергеевич был взят под стражу. Насколько я понял со слов Попенченко, а это был мой второй и последний ему звонок (о чем Виталий Зиновьевич не преминул с удовольствием и даже нотками злорадства в голосе сообщить мне), Крохин был несказанно удивлен данному обстоятельству и все время спрашивал, за что его арестовали. Все эти события послужили финальными аккордами для моей передачи, которую шеф с таким нетерпением ожидал…