Евгения Грановская - Код от чужой жизни

– Выполнять, – тихо произнес генерал, осторожно откинулся на спинку кресла и облегченно перевел дух.

– Слушаюсь, – отчеканил помощник.

– Да, и держите лабораторию наготове, – сказал генерал Кальпиди. – Пусть врачи и лаборанты постоянно там дежурят. Объект может прибыть в любой момент. И нужно, чтобы они были готовы провести операцию по гематокризу.

– Я распоряжусь, – сказал помощник. – Что-нибудь еще, Константин Олегович?

– Нет. Иди.

Помощник кивнул, повернулся и быстро вышел из кабинета. Генерал Кальпиди посмотрел на свои руки, лежащие на столе. Они были худые, перевитые голубоватыми венами, с длинными узловатыми пальцами. Генерал медленно сжал кулаки. Затем перевел взгляд на листки бумаги, которые все еще лежали на столе.

Листки с легким шелестом поднялись в воздух. Некоторое время, подчиняясь взгляду генерала Кальпиди, они медленно кружились в воздухе, сложившись в подобие белого цветка. Генерал чуть прищурил веки, взгляд его блеснул яростным, холодным блеском – белый цветок, зависший в воздухе, задрожал, а затем взорвался белым салютом и осыпался на черную столешницу белыми хлопьями снега.

Генерал Кальпиди, по-прежнему не двигая головой, скосил взгляд на стеллаж. Там, среди книг, стояла старинная икона Иисуса Христа Вседержителя.

– Неужели… – тихо проговорил генерал. Запнулся и повторил с болью, досадой и горечью в голосе: – Неужели ТЫ допустишь, чтобы и эта способность умерла вместе со мной?

Ответа не последовало.

Генерал вздохнул. Опустил глаза, медленно открыл верхний ящик стола и достал из него шприц и ампулу с обезболивающим препаратом. Потом осторожно смахнул со стола обрывки бумаги и положил шприц и ампулу на стол. Один из клочков прилип к его ладони. Генерал поднял руку к глазам. На клочке бумаги было имя из списка.

– Маргарита… – тихо прочел генерал Кальпиди. Усмехнулся и, вытянув сухие губы трубочкой, сдул обрывок бумаги со своей руки.

Рита швырнула норковую шубку на руки Виктору, разулась и проговорила усталым голосом:

– Вить, сделай мне чаю, пожалуйста.

Виктор повесил ее шубку на вешалку, повернулся к ней и сказал серьезным, чуть напряженным голосом:

– Рита, нам надо поговорить.

– Поговорим завтра. Я устала.

Она взяла сумку с книгами и двинулась в комнату. Виктор попытался запротестовать:

– Но…

– Завтра, Витя, завтра! – раздраженно сказала она.

Прошла мимо него, но вдруг остановилась, повернула голову и сказала примирительно:

– Прости, что повысила голос, но я действительно устала. Мне еще всю ночь над учебниками корпеть.

– Конечно. – Виктор утрированно улыбнулся. – Разумеется. Само собой. Кто-то ведь в этой квартире должен зарабатывать деньги.

Рита пристально посмотрела на Виктора и чуть прищурилась.

– Я так никогда не говорила, – сказала она.

– Да, но наверняка думала. – Виктор не отвел взгляд. – Ты ведь все время думаешь о деньгах. Разве не так?

– Виктор, ты несешь ерунду, – едва сдерживая раздражение, проговорила Рита. – А теперь сделай мне, пожалуйста, чаю.

Она хотела отвернуться, но на этот раз вспылил Виктор.

– Я превратился в домработницу, – сказал он. – А ведь я писатель!

Рита секунду стояла неподвижно, затем медленно развернулась, глядя на Виктора таким взглядом, что он невольно попятился.

– Писатель, говоришь? Замечательно. – Она улыбнулась приторно-холодной улыбкой. – Ты часами торчишь за своим компьютером, а толку от этого никакого. Слушай, а может быть, тебе сменить профессию?

– Что? – растерялся Виктор.

– Ты только не воспринимай мои слова в штыки. Ведь очевидно же, что ты довольно средний автор. Тебе никогда не стать ни Фолкнером, ни Достоевским, ни Музилем. Так стоит ли тешить себя несбыточными надеждами? Тем более в сорок шесть лет.

Виктор слушал ее молча, лицо его побагровело. Но это только подстегнуло Риту.

– Ты как-то сказал, что мечтал в детстве выращивать цветы или разводить пчел, – с улыбкой сказала она. – Может, тебе и правда заняться чем-нибудь этаким? Пользы явно будет больше. Может, и душевное равновесие обретешь? Ты ведь сам говорил, что никак не можешь обрести душевное равновесие.

Виктор разомкнул губы и тихо сказал:

– Ты стала жестокой.

Рита пожала плечами:

– Просто я говорю тебе правду. Помнишь, мы дали друг другу слово всегда быть искренними?

Виктор молчал. Рита подняла руку и погладила его по щеке.

– Не будем ссориться, ладно? А теперь иди и приготовь мне чай. А я пока переоденусь.