Крейг Райс - Убийство по-домашнему

Марни немного помолчала, а потом в задумчивости покачала головой и сказала:

— Не знаю. Но что-то есть. Я читаю это по её глазам.

Она подалась вперед и коснулась пальцами моей ладони с серьезностью, которая показалась мне почти детской.

— Не верь ей, — сказала она. — Умоляю тебя! Обещай мне, что ты не будешь ей верить!

Это был особенный момент. Я почти ожидал такого предостережения, и это должно было меня обеспокоить, так же как образ Селены — чудесной и одновременно циничной, — возникший в моем воображении. Однако… я вовсе не ощущал беспокойства. Единственное, что смущало меня в эту минуту, — что Марни выглядит так молодо и вместе с тем она измучена и как-то подавлена. Я прижал её к себе и поцеловал.

— Я очень благодарен тебе за предостережение!

— Ты не слишком принял его к сердцу!

— Ну, заранее никогда ничего неизвестно…

— Ну что ж, ты сам убедишься в этом. Раньше или позже её намерения станут явными, и тогда ты плача придешь ко мне и скажешь, что я была права.

— Хорошо. Знаешь что, давай заключим договор: если Селена меня отравит, я приползу к тебе из последних сил и попрошу противоядие!

Я еще раз поцеловал её. Сначала её губы поддались, но уже через секунду враждебно сжались. Она освободилась из моих объятий.

— Ради Бога, хватит! Прекрати меня целовать!

— Но почему, Марни?

— Потому что… — Она посмотрела на меня широко открытыми глазами. Её губы подрагивали. Внезапно она вскочила с кровати и закричала: — О Боже! Меня тошнит от тебя! Меня тошнит от всех мужчин! — Она неестественно рассмеялась. — До меня, случайно, никто тебе это уже не говорил?

— Но, Марни! Девочка!

— А, к черту все это! Сейчас я пришлю Йена, чтобы он помог тебе лечь. И кроме того, я считаю, что вы все, мужчины, должны держаться вместе и основать какой-то клуб!

Когда она бежала к двери, я увидел ее лицо. Оно было бледным, полным нервного напряжения Внезапно я почувствовал себя мерзавцем.

Вскоре явился Йен. Он был в пижаме. По его растрепанным волосам и закрывающимся глазам я сделал вывод, что Марни, очевидно, разбудила его. Однако несмотря на это, он было услужлив, как всегда. Он почти механически исполнял ежедневный ритуал укладывания меня спать. Мне никогда не нравились его прикосновения. А в этот вечер, когда у меня перед глазами все еще стояли образы его и Селены в воде, я с трудом сдерживался чтобы не ударить его кулаком в загорелое лицо. Он отнес меня в кровать, как ребенка, укутал одеялом, дружелюбно и ласково улыбаясь, и наконец ушел.

Только после его ухода я понял всю правду, о которой должен был догадаться с самого начала. Марни была совершенно права, говоря о моем восхищении Селеной. Я не любил её. Здесь не было ничего романтического. Это было кое-что похуже. Несмотря на то, что она с самого начала обманывала меня, она была у меня в крови. Вот как выглядела правда. Плохо это или хорошо, но я не мог от этого освободиться.

С первых же минут моей борьбы с самыми разными чувствами по отношению к семье Френдов на первое место всегда выдвигалась Селена. Это стало для меня сейчас так же ясно, как ясно я видел перед собой её темно-голубые глаза. Я ненавидел Френдов, когда считал их своими врагами, потому что мне была ненавистна мысль, что Селена мой враг. А сегодня вечером я присоединился к их заговору вопреки инстинкту самосохранения, просто для того, чтобы найти в Селене союзника. Даже в эту минуту, когда меня охватывало еще более ясное предчувствие грозящей опасности, я ощущал необыкновенное возбуждение при мысли, что она вот-вот окажется здесь.

Через минуту дверь открылась, и на пороге появилась Селена.

— Привет, любимый, — сказала она. — Марни уже успела предостеречь тебя от меня? Наверняка. Не зря я видела этот подозрительный блеск в её глазах.

Она подошла к кровати и села на нее. Взяла меня за руку и, чуть откинув голову назад, рассмеялась своим чувственным смехом.

— Извини, любимый, что я явилась так поздно. Но у меня возникли осложнения с Нэйтом.

В эту минуту я был совершенно счастлив.

— А чего он хотел?

— Он злится, что я сплю здесь. Считает, что поскольку мне уже не нужно притворяться твоей женой, я должна перебраться в какую-нибудь из этих мрачных гостиных в другом крыле дома. Он уперся, как осел. Я объяснила ему, что в этом гипсе ты не представляешь для меня никакой опасности, что ты и так уже видел все, что можно было увидеть, и поэтому нет смысла устраивать теперь этот переезд. — Она наклонилась и поцеловала меня в губы. — И кроме того, все эти разговоры так мучительны.