Леони Суонн - Гленнкилл

Эти слова вызвали долгий спор между Хайде, Клауд и Мопплом Уэльским. Моппл стоял на том, что ценность пастуха выражается в конце концов в количестве и качестве предоставляемого овцам корма и что здесь ему не в чем упрекнуть Джорджа Гленна. В конце концов все сошлись на том, что хороший пастух — это тот, кто не купирует хвосты ягнятам, не травит овец собаками, запасает впрок корм, особенно хлеб и сахар, а также сено, концентраты и овощи, и одевается в одежду, связанную исключительно из шерсти овец своего стада. Это было бы так замечательно, и он стал бы похож на них. Разумеется, все понимали, что такого совершенного человека не сыскать во всем белом свете. Но идея была прекрасна. Они немножко всплакнули и хотели уже было расходиться, очень довольные собой, но в дискуссию вступила Мисс Мапл:

— Вам что, совсем не интересно узнать, отчего он умер?

Сэр Ричфилд удивленно посмотрел на нее:

— Он умер из-за лопаты. Ты бы тоже не выжила, если бы в тебя воткнули такую тяжелую железную штуку. Чему ж тут удивляться?

Ричфилд слегка вздрогнул.

— И откуда же взялась лопата?

— Кто-то ее воткнул…

Для Сэра Ричфилда вопрос был исчерпан, но Отелло, единственный во всем стаде баран черной масти, вдруг оживился:

— Это мог сделать только человек. Или большая обезьяна.

Отелло в бурные дни своей молодости побывал в дублинском зоопарке и никогда не упускал случая намекнуть на это.

— Именно человек, — подтвердила Мисс Мапл. Круг подозреваемых сужался. — Мне кажется, мы обязаны выяснить, что это был за человек. Мы все в долгу перед стариком Джорджем. Если бы какая-нибудь дикая собака загрызла нашего ягненка, он бы тоже искал виновного. К тому же он был наш, наш пастух. Никто не имел права так зверски поступать с ним! Это убийство!

Овцы испуганно вздрогнули. Внезапно переменился ветер, и запах свежей крови тонкими струйками потянулся в сторону моря.

— Ну, найдем мы убийцу, — занервничала Хайде, — и что тогда?

— Справедливость! Восторжествует справедливость! — проблеял Отелло.

— Восторжествует справедливость! — подтвердили остальные овцы.

Вот так овцы Джорджа Гленна приняли решение расследовать подлое убийство своего пастуха.

Не без содрогания Мисс Мапл решила осмотреть тело — летнее ирландское солнце уже припекало, и в воздухе уже стоял запах тлена.

Она обошла труп на почтительном расстоянии. Ворона неодобрительно каркнула и взлетела, размахивая черными крыльями. Потом овца рискнула подойти поближе, осмотрела лопату, обнюхала одежду и лицо. Наконец — сгрудившееся на безопасном расстоянии стадо затаило дыхание — она сунула нос прямо в рану. Хорошо, что они наблюдали за этим издали! Когда она вернулась к остальным, нос у нее был испачкан кровью.

— И что? — спросил Моппл, не выдержав напряжения. Моппл вообще не отличался особой выдержкой.

— Он мертв, — ответила Мапл. Большего она говорить не стала и посмотрела в сторону дороги.

— Мы должны быть наготове. Рано или поздно люди придут сюда. Нам нужно будет следить за ними, смотреть, что они делают, слушать, что говорят. И нельзя стоять вот так, кучей, это подозрительно. Мы должны вести себя естественно.

— А мы же и ведем себя естественно, — заметила Мод. — Джордж мертв, убит. Мы что, должны пастись там, где трава еще забрызгана кровью?

— Да. Именно это мы и должны делать.

Отелло решительно вышел вперед. Посмотрев на испуганных овец, он сказал:

— Не волнуйтесь, я возьму это на себя. Свою юность я провел рядом с хищниками, немного крови меня не испугает.

В тот момент Хайде подумала, что Отелло — очень смелый баран, и решила на будущее пастись рядом с ним, разумеется, когда Джорджа на лугу уже не будет, а свежий летний дождик промоет траву.

Мисс Мапл распределила обязанности. Сэра Ричфилда, у которого, несмотря на возраст, было хорошее зрение, она поставила на холме. Оттуда, поверх живых изгородей, просматривалось все, вплоть до асфальтовой дороги. У Моппла Уэльского со зрением было неважно, но его выручала память. Ему следовало находиться рядом с Ричфилдом и запоминать все, что тот увидит. Хайде и Клауд должны были нести вахту у дороги, пересекавшей выгон; Хайде — у ворот со стороны деревни, Клауд — там, где дорога исчезала в лощине. Зора — Черноголовка, которая не боялась высоты, взобралась на узкий скалистый выступ крутого утеса, чтобы наблюдать за берегом моря. Зора утверждала, что среди ее предков был дикий горный баран, и, глядя, как она легко скользит над пропастью, в это почти верилось.