Мишель Бюсси - Самолет без нее

До сих пор Витрали были с ним согласны.

— Даже юристы, — продолжал Карвиль, — даже суд останется в неведении. Ему придется принимать решение, но сказать, верное оно или ошибочное, не сможет никто. Орел или решка. Месье Витраль, неужели вы на самом деле думаете, что судьбой ребенка можно играть, как играют в орлянку?

Витрали молчали, не понимая к чему он ведет. Из телевизора доносились дурацкие взрывы хохота. Николь подошла к телевизору, выключила звук и снова села на стул.

— Я буду с вами откровенен, месье Витраль. И мадам Витраль, конечно. Я навел о вас справки. Не сомневаюсь, что вы точно так же поступили в отношении меня.

Николь Витраль все меньше нравилась его самодовольная улыбка.

— Вы достойно воспитали своих детей. Все так говорят. Хотя вам было нелегко. Я узнал, что четыре года назад ваш старший сын Никола погиб, разбившись на мопеде. Я узнал, что у вас, Пьер, больная спина, а у вас, Николь, проблемы с легкими. Учитывая род вашей деятельности, это неудивительно. Я имею в виду, что вам давно следовало бы подыскать себе другое занятие. Ради вас самих. Ради внука.

«Ну вот, добрались и до внука». Николь покрепче обняла Марка, а он снова захныкал.

— К чему вы клоните, месье де Карвиль? — вдруг спросил Пьер Витраль.

— Полагаю, вы уже и сами догадались. Мы с вами не враги. Напротив. В интересах нашей Стрекозки нам следует объединить усилия.

Николь Витраль резко поднялась. Карвиль, увлеченный собственной речью, этого даже не заметил.

— К чему лукавить? — продолжал он. — Я уверен, что вы мечтали дать своим детям и внукам хорошее образование. Мечтали, чтобы они могли ездить на каникулы в другие страны. Мечтали дать им все самое лучшее. То, чего они заслуживают. Дать им в жизни шанс. Но шансы стоят денег. Все на свете имеет свою цену.

Карвиля понесло. Кажется, он уже сам не соображал что говорит. Витрали потрясенно молчали.

— Пьер! Николь! Мне неизвестно, кому из нас Стрекозка приходится внучкой — мне или вам. Но я клянусь, что обеспечу ее выше головы. Буду исполнять любые ее желания. Я сделаю ее самой счастливой девочкой в мире. Но это еще не все. Я уже говорил, что отношусь к вашей семье с огромным уважением. И я готов оказать вам финансовую поддержку, помочь вам поднять на ноги вашего внука Марка. Я отдаю себе отчет в том, что вам эта трагедия нанесла еще более сильный удар, чем мне. Вам теперь придется работать, работать долгие годы, чтобы прокормить лишний рот…

Николь Витраль подошла к мужу. Ее душила ярость. Леонс де Карвиль чуть помолчал, словно подыскивая нужные слова, и наконец решился:

— Пьер! Николь! Откажитесь от своих прав на ребенка. На Лили. Признайте, что девочку зовут Лиза-Роза. Лиза-Роза де Карвиль. А я торжественно обещаю, что буду заботиться о вас и о Марке. Вы сможете видеться с Лили столько, сколько захотите. Ничего не изменится. Вы останетесь ее дедушкой и бабушкой…

В глазах Карвиля горела мольба, делая его лицо почти человечным.

— Прошу вас, примите мое предложение. Подумайте о ее будущем. О будущем Лили…

Николь Витраль уже открыла было рот, чтобы ответить, но Пьер ее опередил. Когда он заговорил, его голос звучал на удивление спокойно:

— Месье де Карвиль. Я бы предпочел, чтобы этого разговора не было. Эмили не продается. Марк тоже не продается. Здесь никто не продается. Не все можно купить за деньги, месье де Карвиль. Неужели трагедия с сыном вас этому не научила?

От изумления Леонс де Карвиль утратил остатки спокойствия. Он не привык, чтобы ему читали мораль. На руках у бабушки громко заплакал Марк. Этот плач, наверное, слышала вся улица Пошоль.

— Нет, месье Витраль! Не вам учить меня жизни! Неужели вы думаете, что мне было легко пойти на такое унижение, чтобы явиться к вам сюда? Я предлагаю вам шанс, редкостный шанс, а вам даже не хватает ума им воспользоваться! Гордость — это, конечно, красиво, но…

— Уходите!

Карвиль не двинулся с места.

— Уходите, сейчас же! И чемоданчик свой не забудьте. Сколько у вас там? Во сколько вы цените Эмили? В сто тысяч франков? Хватит, чтобы купить хорошую машину… Или в триста тысяч? Это уже тянет на домик с видом на Северное море — двум пенсионерам в самый раз…

— Здесь пятьсот тысяч франков, месье Витраль. После того как суд примет решение, эта сумма может быть увеличена.

— Убирайтесь вон!

— Вы совершаете ошибку. Вы потеряете все. Из-за своей гордыни. Вам не хуже меня известно, что в суде у вас нет никаких шансов. На меня работают десятки адвокатов, каждый из которых на «ты» с экспертами и полицейскими, ведущими расследование. Я лично знаком с половиной парижского суда высшей инстанции. Это мой мир, а не ваш. Ваши надежды на честную игру тщетны, и вы знаете это так же хорошо, как я, месье Витраль. Вы знали об этом всегда. Спасенную девочку назовут Лизой-Розой — даже если следствие обнаружит неопровержимые доказательства обратного. Выжила Лиза-Роза. Это так, и иначе быть не может. Я пришел к вам с дружескими намерениями, месье Витраль, хотя меня ничто не вынуждало на этот шаг. Если угодно, я пришел, чтобы частично восстановить справедливость, — в меру своих сил.