Мишель Бюсси - Самолет без нее

Вероятность… Пока она явно не благоволила Карвилям. Хорошо помню, что несколько недель спустя журнал «Наука и жизнь» опубликовал статью, в которой на примере «чудом спасшегося ребенка с горы Мон-Террибль» объяснялось, почему генетика не способна с точностью предсказать внешний облик человека на основе физических данных его родителей. Я всегда подозревал, что публикацию прямо или косвенно организовал Леонс де Карвиль. Слишком уж вовремя она появилась…

Судья по громкой связи обратился к сотруднику посольства в Турции Сен-Симону:

— Что насчет одежды? Черт подери, неужели так трудно выяснить, откуда взялась одежда, которая была на девочке в день авиакатастрофы?

Сен-Симон не дал сбить себя с толку.

— Господа, — спокойно заговорил он. — Напомню вам, что именно было надето на спасшейся девочке. Хлопковое боди, белое платьице в оранжевый цветочек, шерстяная кофточка. Мы можем с уверенностью утверждать, что эти вещи были куплены в Стамбуле, на Большом базаре — так называется крупнейший в мире крытый рынок.

Ледриан перебил его:

— Витрали приехали в Турцию всего на две недели! А в Стамбуле вообще провели не больше двух дней! Логически рассуждая, Эмили Витраль должна была быть одета в вещи, привезенные из Франции. Маловероятно, чтобы родители за несколько часов до вылета во Францию нарядили ее в вещи, приобретенные в Стамбуле! Если боди, платье и кофта, в которые был одет ребенок, куплены в Стамбуле, мне представляется очевидным, что этот ребенок — Лиза-Роза де Карвиль. Девочка родилась в Стамбуле…

Сен-Симон не дал ему договорить:

— Видите ли, господин судья… Позволю себе заметить, что все эти турецкие одежки, о которых мы говорим, относятся к категории дешевых. Я проверил: они не имеют ничего общего с остальной частью гардероба Лизы-Розы, найденной в шкафах виллы в Джейхане. Я вышлю вам подробный перечень. Лизу-Розу одевали исключительно в фирменные вещи, купленные в западном квартале Стамбула, Галатасарае. Но уж никак не на Большом базаре!

Ледриан прервал Сен-Симона, готового представить подробный сравнительный анализ кварталов Стамбула, с точки зрения социальных различий.

— Хорошо, присылайте. Я посмотрю. Вателье, что говорят результаты баллистической экспертизы?

Вателье поскреб бороду, бросил на судью неодобрительный взгляд и заговорил:

— Эксперты попытались реконструировать ситуацию. Установить, в какой именно момент ребенка выбросило из самолета. Нам известно, какое место занимал каждый пассажир. Карвили сидели в десятом ряду, возле иллюминатора, чуть позади кабины; Витрали — в середине салона, на уровне крыльев. Следовательно, оба ребенка находились приблизительно на одном и том же расстоянии от дверцы, смявшейся во время удара, благодаря чему образовалось отверстие, через которое и вылетел ребенок. По последнему пункту у экспертов нет расхождений. Я принес копию отчета. Специалисты с точностью подсчитали силу удара, измерили деформацию двери и пришли к единому мнению: живым из этой ловушки могло выбраться существо весом не тяжелее десяти килограммов…

— Хорошо, комиссар, хорошо, — остановил его судья. В тот день на нем был горчичного цвета шарф, худо-бедно гармонировавший с бутылочно-зеленым пиджаком. — Вы слышали о теории Леталандье? Если я не ошибаюсь, профессор физики Серж Леталандье доказал: вероятность того, что тело летело по горизонтальной траектории, ничтожно мала; иными словами, с научной точки зрения, менее вероятно, что из самолета выбросило именно Эмили Витраль, потому что она сидела с родителями в середине салона. Что вы об этом думаете, комиссар?

— Откровенно говоря, расчеты Леталандье настолько сложны, что во всей французской полиции, включая подразделение научно-технической экспертизы, не найдется никого, кто осмелился бы их опровергнуть. Однако я вынужден подчеркнуть, что Серж Леталандье — сокурсник Леонса де Карвиля по Политехническому университету и научный руководитель Александра де Карвиля, который писал у него диплом…

Судья посмотрел на комиссара Вателье как на еретика, оскорбившего божество. Он замахал руками и дернул за конец горчичного шарфа — слишком сильно, чтобы уравнять его концы.

— Ну, знаете… Если мы будем подвергать сомнению экспертизу ученых Политехнического…

Вателье улыбнулся:

— Я ничего не подвергаю сомнению. Я в этих вопросах не разбираюсь. Просто сообщаю, что коллеги Леталандье по Политеху, с которыми я встречался, откровенно смеются над его теорией.