Татьяна Коган - Бог в человеческом обличье

– Сто процентов гарантии, что я снова стану писать? – Вика горько усмехнулась, болтая в бокале вино. – Может, я недостаточно внятно объяснила тебе свое положение. Иначе ты бы заранее знала мой ответ. Я готова на очень многое. Я бы проглотила любую таблетку, если бы она вернула мне вдохновение. Единственное, на что не согласилась бы – это убийство. Убийство, пожалуй, перебор.

Они синхронно улыбнулись.

– А если бы тебя попросили впоследствии написать о произошедшем роман? Ты бы согласилась? – допытывалась Марина.

– Господи, да где, где этот чудесный, добрый человек? Передай ему, что я говорю «да»!

Позже Вика спросит, зачем Марине понадобилось это условие. Если бы Вику попросили не трепаться направо-налево – это она поняла бы. Но написать роман? А между тем причина была проста. Марина ни за что на свете не смогла бы признаться в содеянном, глядя Илье в глаза. А вот вручить ему книгу, где с профессиональной скрупулезностью описаны все ее чувства – другое дело. Можно прервать разговор, сбежать от собеседника, так и не выслушав всей правды. Но нельзя отложить книгу, в которой кроется разгадка.

Марина сильно рисковала, втягивая малознакомую девчонку в авантюру с похищением. Но с другой стороны, люди Давида убедили бы Вику вести себя смирно, возникни такая необходимость. В делах бизнеса Давид применял не самые законные методы, но ни разу не привлекал к себе внимания правоохранительных органов. Он умел правильно организовать процесс. В крайнем случае его ребята припугнут девчонку, заставив ее молчать. Марина надеялась, что этого не понадобится. Вика производила впечатление человека, понимающего свои желания и отвечающего за свои слова. И впоследствии неоднократно это доказала.

Еще только планируя похищение Ильи, Марина знала, что это будет самый неприятный период в жизни их обоих. Она чувствовала себя психопатом, чертовым маньяком, выдумывающим издевательства для жертвы, но при этом осознавала всю чудовищную логичность своего плана. Эта встряска необходима Илье. В своей апатии он заплыл слишком далеко. На берег его вернет только шторм. Мысль о том, что с таким же успехом шторм способен его потопить, Марина предпочитала игнорировать.

Сидя в комнате с мониторами, наблюдая за отчаянием мужа, она часто задавалась вопросом: потом, когда все закончится, сможет ли она смотреть ему в глаза? Простит ли себя однажды? Она старалась отрешиться от происходящего, воспринимать страдания Ильи безэмоционально, рассудочно. Порой у нее получалось, и тогда Вика наполовину удивленно, наполовину восхищенно шептала:

– Как тебе это удается? Для меня он чужой человек, я знаю, что никто его не убьет и не покалечит, а все равно как-то не по себе. А ты спокойная, как танк.

Марине хотелось ответить, что механик-водитель внутри ее танка практически мертв от чрезмерной нагрузки и едет, не разбирая дороги, ломая гусеницами собственный рассудок. Но она лишь улыбалась, пряча руки в карманах спортивной кофты – чтобы никто не увидел, как мелко дрожат ее пальцы. Было страшно. Как же ей было страшно! Но она никогда не останавливалась на середине пути.

Нужно было во что бы то ни стало дожать Илью, заставить его сочинять. А для этого необходимо на время забыть о сострадании. Укол курареподобного вещества, вызывающего временный паралич, возымел свой эффект. Марина стояла позади коляски и не видела глаза мужа. Но она отлично понимала, какой ужас захлестывал его изнутри. Учитывая, что после этого последовало – а именно убийство девушки, – Илья должен был максимально приблизиться к нужному состоянию. Марина надеялась, что этого стресса окажется достаточно. Но увы. Илья по-прежнему молчал, балансируя на грани; требовалось последнее усилие, чтобы вышибить опору из-под его ног.

Музыканты всегда трясутся за свои руки. Если сыграть на этом страхе и добавить угрозу жизни близкого человека, то могло что-нибудь получиться.

О том, что Марина едва не бухнулась в обморок прямо там же, в подвале, когда вбила гвоздь в ладонь любимого мужчины, лучше не вспоминать. Помощник предлагал сделать это сам, но кто бы доверил мяснику столь ювелирную работу? Она врач, в конце концов, и отлично разбирается в анатомии.

Марина осознавала, что сделала все возможное. Если это не сработает, то она поднимет белый флаг и сдастся на милость пленника.

Когда стены дома сотрясло громкое гитарное соло, у Марины перехватило дыхание. Музыка звучала все отчетливее, оформляясь в удивительную по мощности композицию.