Ольга Володарская - Обет без молчания

С невероятным грохотом упав на пол, музыкальный аппарат раскололся, и это как раз удивило. Вещи тех времен было не убиваемыми.

— Черт! — выругался Боря, увидев, как отлетели деревянные борта, но тут же заткнулся.

Под ними оказалось золото! Оно засверкало так, что хотелось зажмуриться. Нецарапанное, гладкое и чистое, переплавленное когда-то из множества монет и мелких украшений в огромный слиток, послуживший основой под патефон. Механизм у инструмента простейший, музыкальная шкатулка примерно так же работает. Боря поднял с пола ручку, которой патефон заводился. Она отлетела и тоже заблестела, но это изнутри высыпались камешки — белые, зеленые, голубые. Драгоценные камни, вынутые из изделий и спрятанные в недра патефона.

…Нашлось сокровище! Но Боря ему не обрадовался, потому что понял, кто убийца…

В квартире стояла жара и духота.

Ее наполнял запах кофе и каких-то трав. Табак выветрился или слился с другими ароматами.

Боря боялся, что его затошнит, когда он снова окажется в подвале дома тринадцать на Краузе, но нет. И ломик не понадобился. Он взял его с собой, чтобы вскрыть дверь, но она оказалась не запертой.

Когда он переступил порог, свет в прихожей не зажегся, что тоже странно. Но в камине прогорали дрова и хоть как-то освещали комнату.

Боря зашел в гостиную и увидел в кресле человека в огромном серебристом дождевике с капюшоном. Сидеть в таком возле камина — несусветная глупость. Можно свариться.

— Кто тут? — спросил тот и помешал угли кочергой.

— Это я…

— Борюся?

— Даша, ты в порядке?

— Нет. Но это уже неважно…

— Тебе не жарко? — Он увидел пот на лице сестры и влагу на руке, сжимающей кочергу.

— Да. Но это нормально. Ведь я в аду.

— Ты находишься в квартире под номером тринадцать на Краузе.

— Знаю.

— Зачем ты затопила камин?

— Это не я — они.

— Кто?

— Черти, что будут жарить меня.

Боря подошел к сестре, присел на корточки, заглянул ей в глаза… А в них… Выжженная пустыня!

— С какой целью ты сюда приехала?

— Меня позвали.

— Черти?

— Нет. — Она хохотнула. Даша была явно не в себе.

— А в квартиру как попала? Было открыто?

— Мне сказали, где лежит запасной ключ. Он между кирпичами лестницы. Жаль, что раньше я не знала о нем, иначе заперла бы дверь, и сюда не попал бы тот незнакомец, которого я встретила в самолете! Представляешь, иду по проходу «Аэробуса», оборачиваюсь, а он на меня смотрит… Как я бежала! Ладно, без багажа была и смогла улизнуть.

— Даш, я мало что понимаю, — честно признался Боря.

— Тебе и не надо. Возвращайся на Альтен и никому не говори, что видел меня тут.

— Я пришел, чтобы осмотреть квартиру, потому что понял, кто убийца.

— И кто же?

— Ты! Если немецкая полиция упустила какие-то улики, я найду их и уничтожу.

— И почему в мире так мало мужчин, похожих на тебя? — Она снова потянулась кочергой к камину, но Боря отобрал ее у сестры.

Если не ворошить дрова, они быстрее потухнут. Жара и так стояла невыносимая, градусов тридцать. Он расстегнул куртку, а Даша вспотела так, что волосы повисли сосульками.

— Не хочешь снять дождевик?

— Это моя броня. Останусь в ней.

У Бори начала кружиться голова, и не только из-за духоты: запах трав и древесины был очень навязчив. Жаль, нельзя открыть окно, чтобы впустить свежий воздух. И кондиционера нет.

— Либе оставила после себя не только дневник, — проговорила Даша, — а еще и травки. Их ей Клаус дал, когда она лежала в больнице в Германии, а к ним инструкции. Любое растение может как лечить, так и калечить в зависимости от дозы, частоты и способа применения, комбинации с другими растениями. Возьми ту же коноплю: она может избавить от невроза и сделать человека наркоманом. А мухомор — снять боли в суставах и отравить. Даже герань у кого-то вызывает мигрени, а другим помогает при лечении кожных болезней. Клаус же имел коллекцию экзотических растений, вытяжек из них, экстрактов. Он снабдил любимую всем, что имел. И так как они всегда мечтали умереть в один день, сказал ей, что нужно принять, если она устанет от жизни и захочет уйти без мучений. — Даша откинула капюшон и вытерла лоб рукой. — Либе не просто так пила каждый вечер киршвассер. Она добавляла в него какой-то отвар. То же самое делал Клаус. Они договорились, но дед Элизабет дольше протянул, потому что был здоровее.

— Но Фредди умер первым! И, как я понял, не сам, ему помогли. Это же ты сделала?