Марина Серова - Тайна мецената

— Я вас не обманываю, — спокойно заявила я. — И все же, объясните: почему именно художники? Почему вы не совращаете бизнесменов, политиков? Мне кажется, найти богатого живописца — задача весьма непростая. У вас что, страсть к художникам, что ли?

Леночка не отвечала. Она села на лавочку рядом со мной, достала сигарету и элегантно закурила. По-прежнему не говоря ни слова, девушка уставилась на выпускаемый ею дым, словно разглядела в нем что-то чрезвычайно интересное, заставившее ее позабыть и обо мне, и о моих вопросах. Я посмотрела на лицо Леночки. Из больших, широко раскрытых глаз внезапно робко выкатились две слезинки и упали на воротник пальто. Девушка словно не заметила этого, не вытерла слезы рукой, не достала платка. Просто сидела молча и курила.

— Лена… — тихо проговорила я. — Скажите, в шестнадцатом отделении… Там кто-то из ваших родственников, да? Вы к нему ездили?

Лена, по-прежнему молча, кивнула. Немного подождав, она проговорила:

— Моя мама… она там… опухоль головного мозга, а это не лечится…

Возникла неловкая пауза, которую прервала сама девушка.

— Она совсем меня не узнает, не помнит, хотя я к ней приезжаю так часто, как могу. Мне приходится врать Вольдемару, чтобы он ничего не узнал, приходится скрывать… Врачи все пробуют и пробуют новейшие препараты, вкачивают в нее лекарства, ставят системы… Эта клиника — единственная в городе, куда я смогла положить маму за очень высокую плату. Когда это с ней случилось, я пробовала устроиться сразу на несколько работ — посменно работала официанткой, ночами — уборщицей, но денег все равно было слишком мало, а здоровье мое не выдержало. Я обращалась за помощью к отцу — он ушел от нас, когда мне было десять лет. Женился на другой женщине. Он художником был, но его картины никто не покупал и жил он за счет этой своей новой жены. Я ему рассказала, что маме нужно дорогостоящее лечение, что у меня нет денег оплачивать ей лекарства, саму клинику… А он попросту закрыл дверь прямо перед моим носом. И тогда — тогда я решила ему мстить. Я узнала, что у него есть приятель, известный живописец, который выставляется не только в Тарасове, но и в столице, и за рубежом. У него — семья, жена и ребенок, дочка. И я подумала, что отомщу отцу, разрушив семью его друга. Я никогда не была наглой, но человек всему учится. Я заставила художника влюбиться в меня, требовала с него ювелирные украшения, которые потом сдавала в ломбарды и получала за них деньги. Естественно, я не рассказывала ему о матери… А потом — жестоко бросила его. Ну и после как-то само собой стало получаться, что я крутила романы с известными художниками, получала от них деньги, а после — бросала. Сперва я делала это из-за злости и обиды на отца, а потом… Потом я привыкла так жить. Я использовала этих людей, мне казалось, что они виноваты в том, что моя мама так тяжело болеет. Можете считать меня чудовищем, но мне ни капли не было жаль этих мужчин, ведь они похожи на моего отца как две капли воды. Я испытывала по отношению к ним только злобу и ненависть, такую же, какую испытывала и испытываю к отцу. Вот только маме это не помогает — улучшение так и не наступает, с каждым днем все хуже и хуже…

— И Вольдемара Огородникова вы тоже собираетесь бросить? — спросила я.

Лена кивнула.

— Собираюсь. И брошу. Потому что Огородников — подлец. Он, по сути своей, поступает точно так же, как и я, вот только деньги, которые он выкачивает из Жанны, идут на удовлетворение его прихотей. Он думает только о себе, ему наплевать на других людей. Заботится только о том, как бы получить славу, признание и деньги. Брошу его я — найдет себе другую любовницу, что ему будет? Наверное, Огородников — самый отвратительный тип из всех, кого я встречала. Не считая моего отца. По сути дела, я всего лишь восстанавливаю справедливость — как он относился к другим, то же и к нему вернется. Не думайте, что я оправдываюсь — мне совершенно безразлично, что вы обо мне подумаете. Для меня на этом свете существует только один человек, которого я люблю, — это моя мама. Ради нее я готова на все — все, что угодно, только бы она выздоровела, только бы к ней вернулась память и она начала узнавать меня.

— И поэтому вы похитили картину Вольдемара Огородникова, — проговорила я. — Решили одновременно и отомстить ему, и продать ее какому-нибудь ценителю искусства, чтобы получить деньги на лечение матери.

— Послушайте, я вам уже сказала, что картину я не воровала! — воскликнула Лена. — Сколько раз повторять можно? Я вообще к этому отношения не имею! Да и зачем мне это? Вы видели работы Вольдемара? Да кто их купит-то? Это же мазня мазней, студенты-первокурсники в училище и то гораздо лучше рисуют! А это даже живописью назвать стыдно!