Марина Серова - Линия мести

Я молча смотрела на дуло пистолета, не произнося ни звука. В моей голове не укладывалось, как такое могло произойти. О чем он говорит? Таблетки? Я помню ту капсулу, которая была неизменной, капсулу, которую следовало выпить перед сном… Это… это он мне ее подсовывал?

— Вы полагали, что лекарства назначал вам врач, — продолжал Максим Григорьевич с сумасшедшей ухмылкой. — Вы правы. Но мне не составляло труда несколько… изменять ваше лечение. Заменить одну таблетку на другую оказалось проще простого — намного проще, чем отправить вас именно в эту больницу. Я думаю, вы оцените мое мастерство и мои старания, которые оказались не напрасны. Ведь мы с вами вдвоем — ах, простите, втроем, — в таком чудесном, мрачном месте, разговариваем о жизни. Я рассказываю вам сказку — чудесную сказку, которая воплотилась в жизнь только благодаря мне, и вы — в ней главная героиня. Вам многое непонятно, правда? Но я готов вам рассказать все в мельчайших деталях — ведь вы должны узнать истину, прежде чем совершите свое последнее путешествие.

— Это вы убили Аню? — спросила я, едва шевеля губами.

Максим Григорьевич довольно кивнул.

— Я готов вам поведать и эту историю, — проговорил он. — Аня перед сном получила немного другую таблетку — не такую, как вы, а охранник — снотворное. Игорь Федорович, который дежурил в ту ночь, обожает шоколад и шоколадные конфеты. Он всего лишь съел вкусную шоколадную конфету с глазурью и самой необыкновенной начинкой, которая только может быть. Начинку эту изготовил я собственноручно — от одной маленькой таблетки, помещенной в шоколад, человек засыпает крепким сном на шесть часов. А ему был необходим ночной отдых — еще бы, не спать сутки — вредно для здоровья. Бедный Игорь Федорович спокойно погрузился в чудесный мир грез, а Аня — в мир галлюцинаций. Жаль, я не знаю, что она видела, когда шла со мной по коридору, когда спускалась по лестнице, когда выходила в открытую дверь, которую я заботливо отворил для нее. Может, она путешествовала по сказочному миру фантазий, может, бродила по лабиринтам души, но она покорно следовала за мной, села в мою машину, и мы с ней отправились в необыкновенную поездку… Аня — хорошая девочка, она была очень хорошим человеком, но ее погубило то, что она стала общаться с вами, Евгения Максимовна. Из-за вас она лишилась жизни в столь юном возрасте. Но поверьте, она не чувствовала боли и не страдала. Я был милосерден к ней: сперва — пуля в лоб, а потом — некоторая трансформация посредством хирургического скальпеля и ножа для разделки туш. Аня тоже была в этом лесу, где сейчас мы с вами так мило беседуем, и если бы я обратил внимание на ее кулон, вряд ли бы ее кто-нибудь узнал… А потом, Женя, вы довели до смерти Олю. Ту женщину, у которой умер муж, помните? Вы вместе с ней посетили мой сеанс, я сам предложил вам поучаствовать в нем, так как вас мучили кошмары, о которых я, как вы теперь понимаете, прекрасно знал. После группового сеанса я немного побеседовал с Олей — о жизни и смерти. Она рассказала мне о том, как любила своего мужа и как страдает без него. Но смерть победить невозможно, нельзя воскресить мертвого. Зато можно отправиться вслед за ним, встретить любимого мужа в мире ином, где нет места скорби и страданиям, где нет болезней и смерти. Я всего лишь дал Оле ключ от волшебной двери в тот мир, где ждал ее супруг — этот ключ имел форму ножа, которым она умело воспользовалась. У меня — представляете — даже было послание для Оли от ее супруга. Женщина верила мне — я ведь показал ей письмо, и она не захотела заставлять мужа долго ее ждать. Оля все сделала правильно, и я рад, что наконец-то они воссоединились. Как, возможно, и вы воссоединитесь с ним. — Он кивнул на багажник. — Хотя мне бы хотелось, Женя, чтобы вы никогда не встретились с Андреем на том свете — ведь на небеса вы не попадете. Вы будете страдать — долго, вечно, вы будете испытывать самую сильную боль, страшнее которой вам и не снилось. Знаете, а ведь провиденье помогает мне — вы неожиданно познакомились с Андреем, я не ожидал этого. Насколько я знаю, вы, Женя, слишком хладнокровны, вам не свойственны такие чувства, как любовь. Но, вероятно, я ошибся. Скажите, неужели вы, такая неприступная, такая прагматичная, вдруг влюбились? Это странный поворот событий, неожиданный даже для меня…

Он ждал ответа, но я молчала. И только ощутила, как глазам становится больно от сдерживаемых слез — они выступили против моей воли, я не хотела показывать свою слабость перед этим убийцей.