Марина Серова - Очаг страха

— Эту историю про сворованные часы тоже Клавдия поведала? — буркнул Кирьянов, расправляясь с чизкейком.

— Это из показаний того самого вора в погонах, — пояснила я. — Я попросила майора Пашкова держать меня в курсе. Вышли на него быстро — под постановлением о прекращении уголовного дела о пропаже Игоря Толубеева стоит и его подпись.

— Представляю, что там у них сейчас творится, — покачал головой Кирьянов. — Но ты молоток, Танюш. Вытащила наружу целый змеиный клубок.

— Интересно другое, Кирь. Оказывается, этот человек тоже живет в Очажках. Я его видела, и не один раз. Только я не знала, кто передо мной. Проходила мимо и удивлялась: а чего он с меня глаз не сводит? Знаешь, как смотрел? С ненавистью. Словно выжидал момент, когда можно будет выхватить пистолет и пустить мне пулю в лоб. Приняла его за деревенского психа.

— Не думаю, что он знал, кто ты. Ты красивая, вот и смотрел. А вообще-то старость не радость, — вздохнул Кирьянов. — У меня как-то соседка была такая же. Так на меня смотрела, будто бы я всю ее жизнь под откос пустил. Потом оказалось, что у нее просто выражение лица такое. Нет, погоди. Так ты с тем мужиком, который закрыл дело Толубеева, была все-таки знакома?

— Нет, нас не представили, но когда я его видела, я не знала, кто это такой.

— А сейчас откуда знаешь?

— Майор Пашков просветил.

— Мне бы познакомиться с этим твоим майором, — выдал Кирьянов. — Не пойми неправильно, Татьяна, но если он так хорош, как ты рассказываешь, то, может, переедешь к нему поближе?

— Попробую, там сейчас как раз дорогу отремонтировали после долгого застоя, теперь к ним добираться легко и просто, — сказала я и ткнула пальцем в банку. — Медом, кстати, майор угостил. Деревенский мед, настоящий, с пасеки. А я вот с тобой делюсь.

Я долго искала место, куда бы приткнуть «девятку» — около Юлькиного дома все парковочные места были, как назло, забиты автомобилями, владельцы которых не успели сменить летние шины на зимние. Откладывали, пока не случились первые заморозки. В моем же случае об этом позаботился Миша. Вручая ключи от моей машины, он сказал, что теперь мне на дороге можно и тормозить, и разгоняться, и все это без страха улететь в кювет, потому что он внимательно и нежно перебрал каждый винтик «девятки».

Припарковавшись, я вышла из машины, вытянула из багажника тяжелую авоську и, перекосившись, с трудом пошла к подъезду.

Дверь Маша открыла сразу. Даже не спросила, кто за ней стоит. Увидев меня, открыла рот. Правда, спустя секунду очень талантливо справилась с удивлением.

— Снова будете агитировать за спасение района? — с сарказмом спросила она. — Думаете, я тогда сразу вас не раскусила?

Я помнила наш с Юлькой первый визит к Маше, и он был эпичным. Но свои эмоции я Марии показывать не стала, еще чего. К тому же девушка снова продемонстрировала дерзость и независимость, но вот следы недавних слез, которые она неумело и впопыхах попыталась замазать тональным кремом, выдавали ее настоящее душевное состояние. Опять рыдала, значит.

— Не держи гостя на пороге, — попросила я. — И ставь чайник. Разговор будет серьезным, и я бы не хотела, чтобы он не состоялся. Ты можешь злиться на меня, можешь прогнать, но мы обе знаем, что нам необходимо поговорить. Согласна?

Разговор между нами вышел, на удивление, совершенно доверительным. Маша угостила меня неплохим кофе, который приготовила в настоящей турке. Сначала она пыталась казаться крутой девушкой из Инстаграма, но после того, как я осторожно рассказала ей о том, что случилось с Сергеем, она снова расплакалась. И теперь я, как и утверждал Гарик Папазян, увидела перед собой несчастного ребенка, которого жизнь совершенно не подготовила к тому, что желанная свобода может иметь очень острые края, о которые легко порезаться.

Утешать детей я не умела, но приходилось пару раз сидеть с маленькой дочкой коллеги, которая приводила ребенка на работу на пару часов, а сама отлучалась из кабинета. Помнится, мы нарисовали маме в подарок рисунок и случайно опрокинули на ее сумку чашку с чаем.

Маша уже вышла из возраста, когда дети без мамы не могут. Она могла. У нее и выхода-то другого не было.

— На, — протянула я ей пачку бумажных носовых платочков, — и вот еще. Пользуйся, бери, что тебе нужно.

Увидев в моей руке протянутую ей косметичку, Маша непонимающе посмотрела на меня.

— Если бы вы его не нашли, — сказала она, — то никто ничего бы не узнал.

— Ты ошибаешься, — пришлось возразить мне. Вот совершенно не было желания спорить с ней, но оставить девчонку убежденной в том, что я в чем-то виновата, я не могла себе позволить. — Все было очевидно. Просто не хватало небольшого фрагмента, чтобы картинка сложилась.