Марина Серова - Два вида страсти

— Сколько ему лет? Примерно семь или восемь?

— Нет, — девушка решительно покачала головой, — лет тринадцать, а может, пятнадцать. Ну, такой, — Оксана выразительно повела бровями, давая понять, что «пацан» был повзрослее.

— То есть подросток, — уточнила я.

— Ну да, — избытком словарного запаса моя собеседница явно не страдала.

— Он что-то сказал Ольге, после чего она сбежала с собственной свадьбы? Ты слышала, что именно?

— Он дал ей какой-то конверт, — заявила девушка. — Может, что-то и сказал. Я не знаю. Не до того мне было, — Оксана смотрела куда-то в сторону.

Ясно. Подружка невесты неотрывно наблюдала за свидетелем со стороны жениха. Подруга ведь уже нашла себе мужа, да еще и с деньгами. Надо же теперь и о себе подумать.

— А что это за конверт, что в нем было? — я сделала вид, что не заметила, что Оксана сконфузилась.

— Вроде какая-то фотография, — девушка вновь оживилась. — Оля как ее увидела, просто сама не своя стала. Заметалась, а потом помчалась к выходу как угорелая. Оксана подняла на меня недоумевающие глаза. — Мы сначала не сообразили, что к чему. Потом бросились за ней, а она уже в какую-то тачку запрыгнула. Мы за ней бежали, кричали, она — ноль эмоций, — девушка с пятого на десятое пересказала последовательность гонки, которую я недавно наблюдала из окна, попивая кофе.

— А что было на фотографии, вы не знаете, — это был не вопрос, а, скорее, некий итог. Негусто.

Оксана покачала головой.

— Наверное, что-то жуткое, — предположила она не без логики. — Когда я ей звонила, она кричала как ненормальная. Дом сожгли, маму убьют! Уж не знаю…

— А где сейчас может быть эта фотография? — Я сознавала бессмысленность вопроса, но все же…

— Понятия не имею, — последовал вполне предсказуемый ответ. — Скорее всего, у Оли.

И опять-таки логично.

— Слушай, а может, Влад что-нибудь узнал? — спохватилась Оксана. — Он ведь тоже Ольке звонил, может, она ему все объяснила, а мы только зря дергаемся?

Я не разделяла ее оптимизма, но в одном Оксана была права — настало время поговорить с женихом сбежавшей с собственной свадьбы девушки. А заодно и с остальными. Но прежде мне необходимо было уточнить несколько деталей.

— Скажи, Ольга ведь помчалась спасать свой горящий дом? А где это? В Тарасове?

Оксана покачала головой.

— Нет, в области, в Верхней Осиновке. Мы с ней обе оттуда, дружим с яслей.

Надо же, когда-то в Осиновке были ясли… Я мысленно прикинула, до деревеньки где-то сто двадцать километров. Ольга еще и половины пути не одолела, вряд ли дохленькая «семерка» может выжимать под сотку. Я бросила сердитый взгляд в окно. Группка молодых мужчин, включая Влада и предмет воздыханий Оксаны, уныло топталась возле ЗАГСа. Некоторые уткнулись в смартфоны. Нет чтобы вскочить в любую машину из кортежа и нагнать свою нареченную. Эх, мужчинки…

— А вы с Ольгой давно перебрались в Тарасов? — Я решила разузнать о жизни Ольги в Осиновке, может, там прячется ее неведомый враг? А заодно и о родственниках девушки.

— Я сбежала в шестнадцать лет, родители мои алкаши, что мне там делать. Работы нет, учиться негде, замуж не за кого, — Оксана брезгливо дернула плечиком. — Почти два года проработала кассиром в «Берегах», теперь вот доросла до менеджера.

В голосе девушки зазвучали горделивые нотки. А как же, вырваться из такой дыры, закрепиться в большом городе (не Москва, конечно, но все же), да еще карьеру сделать в сетевом магазине «Берега». Есть за что себя уважать.

— А Ольга? — уточнила я, поскольку интересовала меня именно она.

— Ну что, Ольга, — Оксана нахмурилась. — Через полгода я и ее перетащила, когда в «Берегах» появилась вакансия. Уламывать, правда, пришлось, ну ничего, поддалась.

— Она не хотела переезжать в Тарасов?

— Да не то чтобы не хотела, — замялась Оксана, — просто, понимаешь, Клавдия Ильинична, Ольгина мать, та еще манипуляторша.

Оксана, видимо, недолюбливала эту самую манипуляторшу. Может, женщина препятствовала их дружбе с ее дочерью?

— В каком смысле? — Мне захотелось выяснить подробности. В расследовании любая мелочь может иметь значение.

— Да в самом обыкновенном! — вскинулась Оксана. — Строила из себя больную, чуть ли не при смерти, чтобы Олю от себя ни на шаг не отпускать. А та и прыгала вокруг нее. Как же! Мамочка дорогая, одна ее всю жизнь растила. А мамочка превратила единственную доченьку в прислугу.

Я промолчала. Что ж, такая ситуация далеко не редкость в отношениях между матерью и дочерью. Особенно в семьях матерей-одиночек.