Там уже сидел, нахохлившись, Виктор со своим нехитрым скарбом. Только сейчас Наташа увидела, что рюкзак у Виктора тощенький и старенький.
— Я передумал, — сказал он, когда Наташа подошла. — Ты можешь оставаться. Я уеду один.
Как же Наташе хотелось сейчас запустить в художника каким-нибудь тяжелым предметом! Отхлестать его розгой, отлупить палкой. Но тяжелыми предметами на острове были только огромные камни, а растительности и вовсе никакой.
— Ты дурак, — сказала она.
— Конечно дурак, — быстро согласился Виктор. — Я и не знал…
— Что? Что ты не знал?! — взбеленилась Наташа.
— Не знал, что когда влюбляешься, таким дураком становишься.
Наташа хотела что-то сказать, но почему-то забыла, что именно.
— А ты влюбился? — как-то на выдохе спросила она.
— Да. В тебя. — Виктор опустил голову. — Прости.
— Действительно, дурак, — сказала Наташа, с трудом сдерживая растягивающую губы улыбку. — Господи, какой же ты дурак!
Через две недели Наташа и Виктор поженились…
— О Амфитея, рожденная в Лесбосе, острове славном,
Лучшая ты средь волчиц златокудрых ольвийских.
Даришь любовь свою всем за вина только чашу.
Слаще вина твои ласки, что ты расточаешь.
Если бы семя собрать, что в тебя извергали из чресел
Скифские странники дикие, с ними фракийцы и греки,
Славные полчища воинов храбрых и силой прекрасных
Свет бы увидел, когда б проросло это семя.
Нет, лучше не так. — Тифон вздохнул и покачал головой, перепрыгнув через коровью лепешку. — Трудно сочинять стихи. Интересно, а что делал Гомер для того, чтобы муза никогда не покидала его светлую голову? Может, он уподоблялся скифам и пил вино неразбавленным? Интересно, как будет звучать лучше, «средь волчиц» или «средь гетер»? И может, Лесбос назвать не славным, а пышным? Нет, жаль, что я не поэт, а всего лишь актер.
Так, рассуждая вслух, Тифон медленно брел по дороге, ведущей в город. В животе у него урчало от голода, но в мошне звенело несколько ассов. Значит, можно будет что-нибудь перекусить перед репетицией.
Хоть Тифон был мужчиной уже немолодым, тридцать два года как-никак, и попутешествовать ему пришлось довольно много, но на острове он был впервые. Редкая труппа захочет давать представления в таких отдаленных местах Эллады, как эти колонии. Лучше, конечно, выступать где-нибудь в Микенах или во Флиде, не говоря уже об Афинах. Там и платят больше, и лучше кормят. Но в тех краях много гораздо более искусных трупп, чем труппа, в которой был Тифон. Поэтому и приходится странствовать по отдаленным местам.
И здесь, на этом маленьком острове, Тифон вдруг встретил ее. Даже не думал, даже представить себе не мог, что до такой степени можно влюбиться в обыкновенную жрицу любви, которую можно купить всего за буханку хлеба.
Нет, он не был похож на юнца, готового жертвовать жизнью ради первой женщины, одарившей его своими ласками. А уж к женщинам, зарабатывающим на жизнь собственным телом, он вообще относился как к вещам. Не будешь же ты воспевать в стихах кусок бараньей ноги только за то, что он утолил твой голод.
Но Амфитея… Если бы сам Парис увидел ее в свое время, то она бы затмила все прелести Елены Прекрасной, которую он похитил у Менелая, царя Спарты. Елена бы преспокойно сидела в своем Аргосе, Троя осталась бы целой, а слепому Гомеру просто-напросто не о чем было бы сочинять свою знаменитую поэму. Но Зевс распорядился по-другому, и теперь прекрасноланитая Амфитея продает свою любовь скифским торговцам всего за четверть асса, а он, Тифон, вынужден лишь довольствоваться тем же, что и все остальные.
— О Амфитея, рожденная в Лесбосе, острове… пышном,
Славишься ты средь… гетер златокудрых ольвийских.
Даришь любовь свою всем за вина только чашу.
Слаще вина твои ласки, что ты расточаешь.
Если бы семя собрать, что в тебя извергали из чресел
Скифские странники дикие, с ними фракийцы и греки,
Славные полчища воинов храбрых и силой прекрасных
Свет бы увидел, когда бы плоды принесло это семя.
Да, так, пожалуй, лучше. Нужно будет записать на чем-нибудь, пока не забыл. — Тифон рассмеялся и ускорил шаг.
Что ни говори, а голодный желудок заставляет тебя двигаться намного лучше, чем самый жестокий сборщик податей, и поэтому совсем скоро Тифон был уже в городе. Город пробудился ото сна, на всех улочках, возле каждого дома уже кипела жизнь. Торговцы выставляли свои товары перед приезжими купцами с диких скифских земель, искусные ремесленники уже вовсю занимались работой, туда-сюда сновали проворные рабы, спеша исполнить поручения своих господ.
Читать дальше