Игорь Зарубин - Государственный обвинитель

За сараем, где его уже не могли достать, перемахнул через забор и бросился бежать к шоссе…

Спросонья Наташа никак не могла нащупать телефонную трубку. Наконец просто потянула за провод, и весь аппарат упал на кровать.

— Алло, Клюева слушает.

— Наталья Михайловна, простите, что так поздно. Это опять Склифосовский.

— Что такое? — Она сладко зевнула: — Я послала к вам людей. Они что, не приехали?

— Приехали.

— Так в чем дело?

— Их всех убили, — тихо ответил он.

— Как? — Она вскочила с кровати. — Что ты мелешь?

— Наталья Михайловна, я пойду, — сказал Склифосовский. — Вдруг он опять вернется.

— Как, Юм там был? — закричала она, не обращая внимания на то, что проснутся муж и ребенок. — Его что, не взяли? Не смейте никуда уходить, оставайтесь на месте, к вам сейчас…

Но в трубке уже были короткие гудки…

Федор Томов-Сигаев продал машину, пару картин, да Ленька Клюев подкинул. В итоге вышло около десяти тысяч. Всего лишь треть требуемой суммы…

Поначалу, оправившись от шока, как болевого, так и морального, Федор рассудил так: «Что я им, мальчик для битья? Да кто они вообще такие? Сосунки! Не буду платить! С какой стати?» При этом он уже позабыл, как некоторое время назад ползал на карачках перед этими «сосунками», с мольбой заглядывал им в глаза и глотал сопли.

В назначенный срок ему позвонили, и он не задумываясь послал абонента куда подальше. И в следующее мгновение из другой комнаты донесся характерный звон разбиваемого окна. Как выяснилось, это молодчики-беспредельщики закинули в квартиру Томова-Сигаева «коктейль Молотова» или, Другими словами, бутылочку с зажигательной смесью, пытаясь таким образом намекнуть хозяину, что он не совсем прав.

С невероятным трудом Федор затушил полыхающую бензиновую лужицу, но идеальный паркет сберечь не удалось — в нем зияла отвратительная черная дыра.

— Отдай им все! — верещала насмерть перепуганная супруга. — Они еще не на то способны!

— Заткнись! — в который уже раз за последние несколько дней спустил на нее собак Томов-Сигаев. — Рот свой закрой, а иначе я тебя!.. Я тебя!..

Но так как все его угрозы были достаточно однообразны и никогда не приводились в исполнение, Эллочка уже не боялась мужа и резко переходила в контратаку:

— Слюнтяй! Куриная душонка! Жалкая ничтожность! Если ты немедленно не разберешься с этими подонками, то я!.. То я!.. — Но ей тоже не хватало фантазии, чтобы придумать какое-нибудь эдакое наказание нерадивому супругу.

О том, чтобы обратиться в милицию, речи не было. Томовым-Сигаевым еще раз намекнули, что этого делать, мягко говоря, не стоит…

Братки забили стрелку на пустыре. Они ждали его, оседлав капот того самого «мерседеса». И лыбились. От этих сладеньких улыбочек, способных напугать самого Майка Тайсона, Томову-Сигаеву стало нехорошо. Он как-то сразу заподозрил, что десятью тысячами не отделается… И подозрения его подтвердились.

— Принес, профессор? — спросил Короткий.

— Принес… — Федор протянул ему сверток. — Вот, возьмите… И, прошу вас, оставьте меня в покое.

— «Покой нам только снится», — фальшиво напевал парень, слюнявя татуированные пальчики и пересчитывая купюры. — Девятьсот, девятьсот пятьдесят, штука, штука пятьдесят… — Спустя минуту улыбочка с его физиономии бесследно улетучилась. — И это все?

— Я же ГОВ°РИЛ я же предупреждал, — жалобно заблеял Федор. — Откуда у меня тридцать тысяч?

Закончить фразу Томов-Сигаев не успел.

А когда очнулся, увидел над собой разъяренное лицо Короткого, которое дышало на него перегаром, брызгало слюной и злобно грохотало:

— Доигрался, профессор! Счетчик включен, и ты теперь должен не тридцать, а шестьдесят штук! Сроку тебе — неделя. Если через неделю бабок не будет!..

А вот у Короткого, в отличие от Эллочки, с фантазией все было в порядке. Он так красочно описал картину возмездия, ожидающего в случае неповиновения беднягу Томова-Сигаева, что по сравнению с ним даже самый кассовый фильм ужасов, в котором ожившие трупы вырывают своими костлявыми руками все внутренние органы у несчастных жертв, а потом подвешивают их крюками за ребра и поджаривают на медленном огне, выглядел бы жалко, примитивно и совсем не страшно.

— И запомни, сучёнок, — сказал он напоследок: — Милиция нам по херу. У нас везде есть концы! Заявишь — тебе же хуже будет.

Через неделю денег не было… Последняя надежа оставалась на Леньку, но тот подвел, верней, Покупатели подвели: обещали взять целую партию, но от них ни слуху ни духу.