Юлия Шилова - Великосветские воровки, или Красиво жить не запретишь!

— Марта, Славка не приезжал? — спросила я, смазывая ошпаренную ногу маслом.

— Я не отвечаю на глупые вопросы, — произнесла она пьяным голосом. — Неужели ты до сих пор не поняла, что он никогда не появится?

— Просто к моему дому подъехал красный «Чероки» с мигалкой, прямо как у Славки. Я подумала, может, это он меня нашел…

— Дура ты! Такая же ненормальная, как и твой братец! Не приедет он, пойми! Нет его.

— Просто я подумала, что ты тоже ждешь его… Если он объявится, то ты сразу звони мне.

— Дура ты! Твой Славка всю мою молодость загубил! Пусть он три раза в гробу перевернется!

— Ты пьяна?

— Я нормально себя чувствую и сижу с бутылкой мартини. Хочешь, приезжай, присоединяйся. Обсудим твоего ненаглядного братца.

— Извини. Пока.

Я положила трубку. Меньше всего мне нравится обсуждать с пьяной Мартой моего брата. И все же я не злюсь на нее, да и не имею права злиться. Мы были вместе во многих передрягах, и я знаю, как Славка ее любил. Я не могу не любить того, кого любил мой брат. Марта пьет потому, что старается заглушить свою боль. Дело в том, что много лет назад она потеряла кисть правой руки. Долгое время Марта училась все делать левой рукой. Вскоре она могла писать, красить ресницы, мыть посуду и водить автомобиль. Мой брат купил ей качественный американский протез, на кисть которого была надета черная перчатка, а каждый палец украшал бриллиантовый перстень.

На память о брате у Марты остался красавец сенбернар по кличке Каролина, в котором она души не чает и носится с ним, как с малым ребенком. Она сажает его на переднее сиденье своей машины и едет в ресторан. Если кто-то из посетителей подсаживается к ней за столик, она кладет на стол руку в черной сетчатой перчатке с надетыми поверх бриллиантовыми перстнями и игриво смотрит на потенциального ухажера. Тот обычно бывает сражен яркой внешностью Марты и ее дорогим нарядом. Мысленно он уже затащил ее в постель и отдохнул с ней по полной программе. Но у Марты есть интерес более ощутимый, чем секс. Спиртное занимает ее намного больше, чем мужчины. Она улыбается и воркующе произносит:

— Милый, поцелуй мне ручку.

Мужчина с радостью берется за руку и недоумевает, отчего она такая жесткая.

— Перебери мои пальчики, — смеется она.

— Что это?!

— Протез, дорогой.

При этих словах мужчины моментально освобождают столик. Марта грустно улыбается и наслаждается спиртным в гордом одиночестве.

…Неожиданно зазвонил телефон, я перестала дуть на ногу и взяла трубку.

— Танька, это я, — смиренно произнесла Марта.

— Я так и поняла.

— Я, знаешь, что придумала?

— Что?

— Может, мы его похороним?

— Кого?

— Славку.

— Как это? Без тела, что ли?!

— Вот именно. Многие родственники именно так хоронят пропавших без вести. Знаешь, иногда так хочется Славку увидеть, поговорить. Я бы к нему каждый день на могилу ездила, Каролину с собой брала. Разговаривала бы с ним, как с живым. А куда я к нему пойду, если у него могилы нет?! Мне бы отдушина была, а то вроде вдова, а мужу даже памятника приличного не поставила…

— Я его сама не хороню и тебе не дам. Нельзя гроб пустым закапывать. Нет тела — нет и могилы.

— Он не вернется. Слишком много прошло времени. После такого срока не возвращаются.

— Прости, Марта, но даже если он не вернется, я не позволю тебе устраивать похороны, пока не увижу его мертвым.

— Я хотела как лучше…

— Я понимаю.

— Я тоже вздрагиваю от красных джипов. Не может же человек пропасть вместе с машиной, но ведь и машину никто не нашел.

— Он вернется! Слышишь, он обязательно вернется! Ты только жди!

— Я жду, — всхлипнула пьяная Марта, — и Каролина тоже постоянно скулит, особенно когда его вещи в шкафу нюхает. Я хотела их выкинуть, но не смогла.

— Пусть висят.

— Конечно. Так хоть мужчина в доме чувствуется.

Марта повесила трубку. Я улыбнулась и вновь подошла к окну.

Красного джипа уже не было…

Я очень часто представляю нашу с братом встречу. Прежде всего обязательно задам ему хорошую взбучку, а потом пожалуюсь на Марту. Уж слишком много она пьет. Она и сама не понимает, как далеко зашла, если по утрам ей необходимо опохмелиться.

Славка, конечно, примет меры, и она будет как шелковая.

Тридцать восемь. В этом году ему было бы тридцать восемь. Это не возраст для того, чтобы умирать… Славка пропал так давно…

Спустя столько времени не возвращаются… Туда, куда он ушел, уходят многие, и я не видела, чтобы кто-нибудь вернулся…