Наталья Никольская - Последняя жертва

— Ой, ладно, ладно, — как всегда отмахнулся Мещеряков.

— А с этого расследования и ты, и весь «Кайзер» кое-что поимеет… — Валандра хитро сощурила глаза. Она затронула слабую струну своего шефа, охарактеризовав которого как «жадноватого», она погрешила бы против истины. Он был не то чтобы прижимистым, расчетливым и бережливым, он был именно алчным, ибо в обычное скопидомство и скупердяйство вкладывал экспансивную страсть и экспрессивную энергию завоевателя и первопроходца, истекающего слюной при виде новых земель и сокровищ.

— Ну и как же проходит расследование, на «барыши» от которого ты думаешь переоснастить весь «Кайзер»? — язвительно пошутил он.

— Отлично. — оптимистично отчеканила Вершинина, прикуривая от «дракоши». Теперь она стояла около своего стола и думала, когда же Мещеряков уберет с ее кресла свои тучные ягодицы.

— Ободряюще, но излишне лаконично, — охарактеризовал Михаил Анатольевич ответ Валандры.

— К понедельнику, думаю, многое прояснится… Нам удалось расшифровать надпись внутри яблока… Ты же знаешь, этот маньяк оставляет на телах своих жертв определенный рисунок…

— А делает он это ножом… — заметил Мещеряков.

— Я вижу, ты в курсе, — сухо констатировала Вершинина, — преступник, по всей видимости, идентифицирует себя с апостолом Павлом.

— А тот чем занимался? — насмешливо спросил Михаил Анатольевич.

— Проповедовал слово Божье в синагогах по субботам (все убийства совершены в субботу), скитался по Греции и Македонии, преследуя ту же цель, один раз ослепил волхва… Тебе ведь известно, что этот маньяк выкалывает своим жертвам глаза?

— Известно, — Мещеряков брезгливо выпятил губы, — что еще?

— Сейчас я бьюсь над расшифровкой смысла этого самого яблока…

— И что, думаешь, оно означает?

— Мне кажется, имя собственное… — задумчиво сказала Вершинина.

— Когда кажется, креститься надо, — хихикнул Михаил Анатольевич, — подозреваемые есть?

— Есть.

— Уж не тот ли, с которым ты вчера в кафе отношения выясняла? — Мещеряков посмотрел на Вершинину с хитрой провоцирующей усмешкой.

Удивительно, но факт: что бы ни происходило в личной жизни Вершининой, Мещеряков знал об этом все или почти все. Как бы подтверждая это замечание, которое сотни раз вызывало у Валандры недоумение и раздражение, Михаил Анатольевич, видя, что «поймал» ее, проницательно добавил:

— Как же теперь разбираться с тем верзилой на «ауди» будешь?

— Ни деликатности у тебя, Миша, ни такта! — возмутилась Вершинина, — ты что, частного детектива нанял, чтобы за мной следить?

— Зря, Валюха, обижаешься, я же тебе не чужой и за тебя переживаю, — при очередном вращательном движении кресло под Мещеряковым издало пронзительный скрип, — ну что ты как белка в колесе — туда-сюда?

Валандра действительно нервно прохаживалась по кабинету.

«Этак он все мое кресло разворотит, шпион чертов!» — негодующе подумала она.

— Или уже разобралась с детиной своим? Я-то ведь не слепой, видел, как Мамедов твой контуженный с ним чуть не подрался… — на губах Михаила Анатольевича играла кисло-сладкая улыбочка.

— Так мы о деле будем говорить или о моих личных проблемах? Вообще-то, Миша, я бы хотела тебя попросить об одной вещи…

— Какой же это вещи?

— Дай мне время до понедельника, не капай на мозги! — сказала в сердцах Валандра.

— Это так ты, значит, со своим начальником разговариваешь?!

Валентина Андреевна видела, что возмущение Мещерякова наигранное. Она вернулась в кресло у журнального столика и приготовилась терпеливо ждать завершения мещеряковского визита.

— Чем же ты до понедельника намерена заниматься? — не унимался любопытный Мещеряков.

— Гадать буду — на кофейной гуще, — язвительно усмехнулась Вершинина, — дай мне время, Миша, — взмолилась она, не приставай с расспросами!

— Финал у этого дела будет? — требовательно спросил Михаил Анатольевич.

— Будет, будет, — поторопилась успокоить шефа Вершинина.

— Нет, а все-таки, что же, крыша у этого психа на религиозной почве что ли съехала? — Мещеряков, похоже, не думал закругляться.

— И на религиозной тоже. Но первоначальный толчок дала нереализованная сексуальная энергия и отрицательный опыт общения с представительницей прекрасного пола.

— Вон оно как! — простодушно воскликнул Мещеряков, хотя Валандра знала, что и это простодушие — напускное.

— Одно на другое наслоилось…

— Тебе-то это не грозит, а? — плутовато подмигнул он Валандре, опять принимаясь за свое.