Дерек Тремейн - Как раскрыть убийство. Истории из практики ведущих судмедэкспертов Великобритании

Знакомство с моргом далось мне очень непросто, и меня еще некоторое время била крупная дрожь. Это мог оказаться первый и последний раз, когда я решилась иметь дело с подобными учреждениями. Но, видимо, у судьбы были на этот счет другие планы.

Второй раз я очутилась в морге примерно через два месяца после начала работы в больнице Гая. К нам на творческий отпуск прибыл австралийский коллега, патолог из Мельбурна. Именно доктор — ныне профессор — Стефен Корднер разжег во мне жажду знаний и зародил восхищение судебной медициной. Благодаря ему я утвердилась в своем желании стать личным ассистентом врача на выездах.

Чтобы не пользоваться диктофоном, он пригласил меня пойти в морг вместе с ним и вести за ним записи напрямую. Мне тоже больше нравилось записывать стенографией, но я начала отказываться из-за пережитого в больнице Святого Варфоломея. Но Стефен настаивал, и около двух часов дня мы с ним отправились в другой корпус нашей больницы. По дороге он болтал со мной о жизни, по-видимому, стараясь заглушить все недобрые предчувствия об ожидающей нас работе.

Одно дело — увидеть труп с частично срезанной головой, но совершенно другое — оказаться в морге, где их множество. И именно туда мы направлялись. Мысли о побеге, безусловно, меня посетили не раз, когда мы тихо вошли в низенькое, безобидно выглядящее здание, расположенное вблизи оживленной транспортной магистрали. Оно ничем не выдавало своего истинного назначения.

Когда я снова увидела Стефана, он уже «облачился» в рабочую одежду и был готов приступить к делу. Проследовав за ним в круглый морг (что уже само по себе навевало ощущение клаустрофобии), я вошла в море человеческих трупов. Все имевшиеся в чистом помещении столы были заняты. Пока я оглядывала их, Стефен повернулся ко мне и произнес с гортанным австралийским акцентом бессмертную фразу: «Видишь, они никуда не уйдут, не так ли?»

С ним было трудно не согласиться. Я делала записи, а он занимался своей работой. Для меня это был очень непростой день. Я испытала серьезное потрясение от вида красивой маленькой девочки, одетой в изысканный, тонкий шелк и кружево. Она мирно лежала, и можно было подумать, что она просто спит. С самого детства у меня ярко проявлялся материнский инстинкт, и мне было очень тяжело удержаться, чтобы не подбежать к малышке и не взять ее на руки. Несколько секунд мне пришлось бороться с собой, чтобы подавить сильное желание обнять ее. Но вскоре за ним последовало тяжелейшее осознание: даже сделав это, я ничего уже не смогу исправить. Это было невероятно тяжелое испытание для первого дня работы в морге.

До профессора Мэнта дошла весть, что я стоически пережила свое первое знакомство с работой патологов. И он стал приглашать меня с собой в морг Саутуарка, куда я регулярно сопровождала его еще шесть месяцев — вплоть до его выхода на пенсию. Я ездила на вызовы вместе с доктором Кевином Ли и периодически помогала доктору Стефену Корднеру в морге больницы Гая.

(Рассказывает Дерек.)

Полин всегда поражала меня умением держать себя в руках при любых обстоятельствах, но у нее иногда проявлялся талант попадать в нелепые ситуации. Я ничего не знал об истории, которая произошла практически перед самым выходом профессора Мэнта на пенсию — до тех самых пор, пока мы не сели писать книгу. Несмотря на смущение Полин, я считаю, что этим рассказом нужно поделиться. Передаю ей слово…

(Рассказывает Полин.)

Шел 1983 год — эпоха задолго до появления ситкома «Фрейзер» [11] Фрейзер (англ. Frasier) — американский ситком, выходивший с 1993 по 2004 год. Сериал установил рекорд по количеству наград «Эмми» среди комедий, получив 37 премий, и по количеству ежегодных побед в категории «Лучшая комедия» (шоу получало награду пять лет подряд — с 1994 по 1998 год). Прим. ред. на телеканале Channel 4, который познакомил британских «язычников» с настоящим кофе и снобизмом, окружавшим этот напиток в Сиэтле, на родине «Старбакс». В то время у нас в офисе сплотилась небольшая группа людей, которые втихаря покупали свежемолотый кофе. Для тех, кто не состоял в «кофейном клубе», этот напиток представал только в виде порошка из стеклянных банок с закручивающейся крышкой, разбавленного гнусной водопроводной лондонской водой.

Мы готовились к первому визиту высокоуважаемого профессора Хью Джонсона. Профессор судебной медицины Джонсон планировал перейти к нам из больницы Святого Фомы и занять место руководителя, которое неминуемо пришлось бы освободить профессору Мэнту в связи с выходом на пенсию. На тот момент больницы Гая и Святого Фомы уже начали объединение, и мы восприняли это изменение как первый шаг к слиянию. Так случилось, что профессор Джонсон так и не успел принять бразды правления, потому что неожиданно скончался от сердечного приступа еще до завершения объединения медицинских учреждений. Вакантная должность досталась его заместителю, доктору Иэну Уэсту. Но в тот день никто из нас еще не знал об этом, и один наш дотошный коллега Иэн Брэнбрук выспросил все у профессора Мэнта. Стремясь поделиться особо важными сведениями, он сделал нам три первостепенных предупреждения: высокий и представительный профессор Джонсон обладает суровым характером и едва ли станет поощрять шутливые выходки; он известен тем, что не терпит болванов и часто нагоняет страх на окружающих; ходят слухи, что он очень быстро выходит из себя. Мы поняли, что на гостя неплохо было бы произвести хорошее впечатление.