Максим Шахов - Тайна опустевшего причала

Теперь он резко обернулся к пленнику. Тот был бледен как мел и инстинктивно пытался вжаться всем телом в металлическую переборку коридора.

– Куда заведены сигналы с этого пульта?! – прорычал Гера.

Боец лишь часто-часто отрицательно мотал головой и продолжал вжиматься в стену. Губы его прыгали. Талеев быстро взял себя в руки и почти спокойно переспросил:

– Не знаешь?

Пленник молчал и трясся. Гера ухватил его за шиворот и встряхнул так, что клацнули зубы.

– Не знаешь?! – повторил он.

– З…з…з…на-а-ю…

Талеев понял, что страх за свою жизнь полностью затмевает рассудок бойца.

– Слушай меня! – Он еще раз встряхнул пленника. Не сильно, а чтобы привлечь его внимание. – Что тебе обещала наша девушка?

– Ж…ж…жик!.. Ж..ж…изнь…

– Я подтверждаю это, понятно? Ты не виноват. И будешь жить. Успокойся и ответь мне: куда заведены сигналы с пульта?

Свой вопрос Гера произнес громким голосом и по слогам.

– В Ц…ц…центр! – Парень понемногу успокаивался. Он понял, что от него хотят. – Группа быстрого реагирования будет здесь через четырнадцать минут. Еще этот сигнал звучит во всех помещениях лаборатории. И лампы мигают.

Талеев отпустил пленника и задумался. Аракчеев и подошедшая Гюльчатай молча смотрели на своего командира. Решение должен принять он. Секунда… две… три… Гера шагнул к сержанту:

– Быстро давай пластиковый ключ от бронированных дверей!

Старший наряда не стал притворяться не понимающим. Он поспешно вытащил карточку из нагрудного кармана и протянул журналисту. Талеев кивнул и тут же нанес сержанту короткий удар в висок рукой, в которой продолжал сжимать пистолет. Как подкошенный «миротворец» рухнул на пол. Гера сделал шаг к двери, но остановился и спросил пленника:

– Ну что, так и не вспомнил, где здесь могут прятать арестованного?

Парень потупился:

– Нас никогда не пускали внутрь. Но однажды я слышал, как местный Хозяин, проходя мимо, говорил что-то о карцере. Мол, надо подержать там какого-то провинившегося, из своих. Для назидания. Вот и все.

Талеев повернулся к друзьям и распорядился:

– Будем работать всей группой в лаборатории и по ходу искать Виталия. Ясно?

Алексеева кивнула, а Вадик добавил:

– Может, Неофитыч с ребятами своими стараниями добавят нам чуток минуточек.

– Хорошо бы, – отозвался Гера и огляделся напоследок. – Ну что ж, тут нам теперь никто не устроит пакости исподтишка и не выстрелит в спину. Вперед, друзья, поторопимся!

И он первый шагнул к бронированной двери, ведущей в раздевалку.

Пластиковый ключ сработал безупречно. Хотя в душе Талеева были подозрения, что после включения аварийной сигнализации некоторые или даже все функции защитной системы окажутся заблокированными. Значит, в автоматике на такой случай предусмотрена какая-то временная задержка. Вполне логично. И очень на руку сейчас КОМАНДЕ!

Вся троица прошла внутрь. Раздевалка была маленькой, с одним рядом закрытых на замки шкафчиков вдоль стены, и больше походила на проходной коридор. Видно, ею действительно нечасто пользовались по назначению. Гера вставил «ключ» в специальную прорезь на выходной двери. Дважды мигнула контрольная лампочка и вновь загорелась постоянным красным цветом. Талеев повторил операцию. Результат был тем же. Бронированная дверь не открывалась!

Гюльчатай метнулась обратно к входу. Но на гладкой внутренней поверхности той двери не было предусмотрено никаких механизмов открытия. Она беспомощно оглянулась на своих друзей. Талеев уже выхватил пистолет и дважды выстрелил в район щели и лампочки. С таким же успехом можно было стрелять в танк. Неужели…

Послышалось негромкое шипение, и откуда-то из-за шкафчиков в раздевалку начал просачиваться белесый дым. Причем он интенсивно шел и сверху, и снизу, и с обоих боков, поэтому в считаные секунды заполнил все небольшое помещение. Но к этому моменту на ногах не осталось уже никого: оба мужчины и девушка в расслабленных позах лежали на полу.

Сначала появился свет. Он был робким, тусклым, холодным и еле-еле пробивался сквозь кромешную тьму вокруг. Но быстро набирал силу и вот уже разлился по всему пространству, стал ярким, горячим… нестерпимым… Тысячью острых игл он вонзился под верхние веки и заставил сначала крепко зажмурить, а потом приоткрыть глаза…

А звук? Может, это он разбудил Талеева? Громкий, протяжный. Оборвавшийся на самой высокой ноте как раз в тот момент, когда Гера открыл глаза. Какая разница?! Сквозь медленно исчезающую пелену журналист увидел стоящего перед ним человека в синем халате. Еще через секунду заметил опустошенный медицинский шприц в его руке.