Райт оценил физическое сложение фэбээровца и понял, что слишком много времени проводит, сидя в кресле. Его собственная фигура не шла ни в какое сравнение с фигурой Хейза. Брюшко, одышка, да и подбородок начал давать обильный «приплод». Сказывалось огромное количество потребляемых гамбургеров и засахаренных пончиков.
«Надо заняться плаванием, — подумал Райт. — Благо, бассейн всего через квартал от дома».
Это было очередное «лживое честное слово», даваемое им себе. Помнится, года два назад он твердо решил бросить курить. Результат этой попытки можно созерцать в пепельнице.
— Кто знает, что за существа спят в человеке до поры, — продолжил Хейз. — Кстати, к которому часу обещали прислать данные из Ленгли?
— К семи.
Райт посмотрел на часы. 18:09. В эту секунду в дверь постучали. Хейз инстинктивно напрягся, но тут же снова расслабился, опустив руки на подлокотники кресла.
— Да?! — крикнул начальник службы безопасности.
Маклейн вздрогнул и проснулся, захлопав спросонья красными, припухшими глазами.
Дверь отворилась и на пороге вырос невысокий угрюмый человек с внешностью типичного театрального злодея из плохих провинциальных постановок.
Хейз с любопытством взглянул в его сторону и пробормотал почти беззвучно:
— Вот так посмотришь-посмотришь, да и начнешь понимать, откуда взял свою теорию Ломброзо [6] Ломброзо — итальянский ученый, утверждавший в своей теории, что преступники обладают определенным строением черепа и другими физиологическими особенностями.
.
Райт поднялся.
— Джентльмены, это — агент Каупервуд. Стенли, это — агенты Хейз и Маклейн, ФБР.
Каупервуд подошел к обоим федералам и пожал им руки, улыбнувшись. Лицо его мгновенно преобразилось, став радушным и веселым, но когда он повернулся к Райту, улыбка слетела с губ как по мановению волшебной палочки.
— Мистер Райт, для вас факс из Ленгли. Это насчет пропавшего самолета. Похоже, им кое-что удалось раскопать.
Хейз и Маклейн выбрались из кресел и заинтересованно посмотрели на Райта. Тот взял лист и углубился в чтение…
* * *
18:32 (горное ночное время)
Тревис внезапно ощутил глубину собственного одиночества. Это даже не было ямой. Это было бездной. Мир плевал на него, равно как и он плевал на дерьмовый мир. Ему ничего не было нужно от сборища презираемых ублюдков, гордо именующих себя «обществом». Обществу же абсолютно не был нужен Тревис. Зачем им Тревис, и зачем они ему? Дешевка. И если посмотреть правде в глаза: разве кого-нибудь, хоть одного человека на земле, трогает, что кретин Кеннет, или мозгляк Брайан, или эта холодная сучка Кристель могут пустить ему пулю в лоб? Что Квейлан — еще вчера партнер — в любую секунду готов дать знак своим прихлебателям, и те с удовольствием вцепятся ему в горло. Или, в конце концов, что он уляжется в ящик. Никого! Эти гов…ки думают лишь о собственной жизни и — только о своем! — благополучии.
Он, Тревис, не вписывается в их скотское стадо. Как и Квейлан. Только они на разных сторонах монетки, и чья окажется нижней — это еще нужно посмотреть. Кому лететь в пустоту — довольно спорный вопрос.
Но одно бесспорно: они оба — волки-одиночки, столкнувшиеся лишь на один короткий момент, чтобы потом кто-то из них ушел, оставляя на снегу истекающего кровью врага. Они оба ждут секунды, когда можно будет встать друг против друга в ожидании драки. Драки не ради выяснения отношений, а ради смерти. Нужно ли ему еще что-нибудь? Нет, нет и еще раз нет.
Он останется тем, кем был раньше. Всю жизнь Тревис будет волком-отшельником. Только ему больше не придется выходить на охоту. Лежбище — вот его удел.
Пока же они все трусят друг за другом, опустив головы к земле, принюхиваясь, гоня перед собой обреченную на смерть шавку — Такера. Этот урод, похоже, еще надеется обмануть их. Глупец. Никогда! Никогда собака не может тягаться с волками по одной простой причине: она живет по правилам. Ее иначе воспитали. Миска, кусок мяса от того самого общества — Тревис усмехнулся — цепь! Собака не умеет драться ради убийства. Волк же дерется только так. Смерть — вот что в конце любого пути. Возможно, своя, но чаще — чужая. Пес дерется ради некой эфемерной победы. Он ждет, что противник убежит, поджав хвост, а волки не умеют убегать. Разумеется, если на них не охотятся с ружьями. Да и в такой погоне есть своя игра. Волк бежит, чтобы вернуться, выследить, выждать момент и, прыгнув, вцепиться в хребет. Убить .
Читать дальше