Макс Коллинз - На линии огня. Слепой с пистолетом

— Разберемся. Ты бы не могла нам одолжить рубашки твоего мужа?

Могильщик кисло на него покосился.

— Ты что, дружище? Если у этой особы есть муж, то у меня он тоже имеется.

Гробовщик отозвался не без обиды в голосе:

— А что тут такого? Мы же не клиенты!

Не обращая внимания на этот обмен репликами, хозяйка сказала, по-прежнему сидя на полу:

— Можете забирать всю его одежду. Он ушел.

— Насовсем? — испуганно осведомился Гробовщик.

— Дай-то Бог, — отозвалась женщина.

В поисках ванной комнаты Могильщик забрел на кухню. Он заметил, что черно-белые клетки линолеума были недавно вымыты. У раковины стояло ведро, полное мыльной пены, а рядом с ним — швабра на длинной рукоятке, обернутая тряпкой. Но это его не удивило. Шлюха в конце концов может заниматься чем угодно, думал он.

— Сюда! — услышал он призыв Эда и. пошел к нему. — В ванную.

Гробовщик приладил свой револьвер на дверной ручке, разделся до пояса, и стал умываться в раковине, забрызгав грязной водой безупречно чистый пол.

— Ну, ты набрызгал, все равно как поливальная машина, — пробормотал Могильщик, тоже раздеваясь.

Когда они закончили, Барбара провела их к стенному шкафу в спальне. Каждый выбрал по полосатой спортивной рубашке и по клетчатому спортивному пиджаку. Собственно, ассортимент был не велик, но пиджаки оказались достаточно просторными, чтобы вместить револьверы в кобуре.

— Ты выглядишь, словно лошадь под попоной, — сказал партнеру Гробовщик.

— Ничего подобного, — возразил тот. — Никакая лошадь не выдержит такого украшения.

Барбара вышла из гостиной с пыльной тряпкой в руке.

— Отлично! — сказала она, придирчиво оглядывая детективов. — Вам очень идет.

— Теперь-то понятно, почему твой старик от тебя смылся, — сказал Могильщик, обращаясь к Барбаре.

Увидев ее удивленный взгляд, Гробовщик пояснил:

— В такую жаркую ночь занимаешься уборкой.

— Потому-то и занимаюсь, — пробормотала она.

— Потому что жарко? — теперь уже удивился Гробовщик.

— Потому что он смылся, — был ответ.

На это Могильщик хмыкнул. Оказавшись в гостиной и услышав явно негритянский голос, громко сказавший «Только спокойствие!», они повернулись к цветному телевизору. На экране они увидели белого, который, стоя на платформе полицейского грузовика, говорил в мегафон:

— Расходитесь! Все уже кончено. Маленькое недоразумение.

Затем его лицо с острыми, совершенно не негритянскими чертами заполнило весь экран. Он уже говорил, обращаясь к телезрителям. Потом возник общий план: перекресток Седьмой авеню и 125-й улицы, где колыхалось море разноцветных лиц. Если бы не преобладание чернокожих и полицейских в форме, можно было бы подумать, что это сцена из голливудского фильма на библейскую тему. Но в Библии не так много чернокожих, да и тогдашние блюстители порядка мало похожи на нынешних. На самом деле речь шла о гарлемском бунте. Впрочем, сейчас никто не бунтовал. Если и шло сражение, то за место перед объективов телекамеры. Белый оратор между тем вещал:

— … вовсе не метод бороться с несправедливостью. Мы, цветные, должны находиться в первых рядах защитников закона и порядка.

Камера быстро показала улюлюкающих людей, затем быстро переключилась на другие грузовики-платформы, на которых, по всей видимости, находились негритянские лидеры, а также белые, среди которых Могильщик и Гробовщик узнали главного инспектора полиции, комиссара, окружного прокурора, конгрессмена, чернокожего заместителя комиссара, а также капитана Брайса, начальника гарлемского полицейского участка. Лейтенанта Андерсона, своего непосредственного начальника, детективы не увидели. Зато на одной из платформ они заметили трех чернокожих, удивительно смахивавших на типических представителей расы из музея восковых фигур. Первый был негр с заячьей губой в голубом костюме с металлическим отливом. Второй — юноша с узким лицом и продолговатой головой, словно воплощавший собой негритянскую молодежь, не способную себя реализовать. Третий наоборот был красивый, хорошо одетый седовласый человек, символизировавший успех и процветание. Каждый из них показался детективам смутно знакомым, только они никак не могли припомнить, где они их встречали. Впрочем, детективам сейчас было не до воспоминаний.

— Странно, почему наш главный не кричит во всеуслышание о том, что преступление не окупается и все такое прочее? — удивился Гробовщик.

— Да уж, — согласился Могильщик. — Теперь не скоро у него будет такая большая аудитория.