Александр Тамоников - Диверсионная война

– Валяйте. Я запомню…

У связника была отличная память на имена и фамилии. Прикрыв глаза, он впитывал информацию.

– Усвоено, Дмитрий Сергеевич. Вообще странно, не находите? В наш технически развитой век, когда существуют разнообразнейшие средства связи и надежные средства защиты информации, мы тут сидим, как в XIX веке, и изо рта в ухо, как говорится… Нет, я не против… Видимо, я тоже ретроград, считаю это самым надежным способом.

Он едва заметно кивнул, поднялся и, не попрощавшись, затрусил дальше по дорожке. В парке становилось людно. Дмитрий Сергеевич посмотрел на часы, захлопнул папку и принялся всовывать ее в портфель…

В последний день занятий опять был марш-бросок на тридцать километров. С чего начали, к тому и пришли. В первый раз практически вся группа полегла, не добежав до финиша. Карасю пришлось вызывать помощь – у бедняги желудок выворачивался наизнанку. Мало того, что бежали по пересеченной местности при полной амуниции и по жаре, так еще каждому в вещмешок добавили по два кирпича. Последняя треть пути была самая страшная. Бойцы просто падали и не вставали. К ним тут же подбегали разъяренные инструкторы, пинали, оскорбляли на ломаном русском (ломаного украинского никто не знал), грозились всеми смертными карами, если боец не встанет и не побежит. До финиша доковылял лишь один Гаевский – доковылял и свалился без чувств. Наказание было страшное – ночью группу подняли по тревоге и снова куда-то погнали, до рассвета продирались через жгучий кустарник, несколько раз переправлялись через Лобанку. В последующие дни было не легче. Тактические занятия, основы маскировки на местности, стрельбы, обучение приемам рукопашного боя. Времени на подготовку было мало, поэтому людей изматывали по двадцать часов в сутки. Расчет был верен – не только обучить, но и озлобить, превратить в разъяренную (хотя и думающую) машину для убийства. Психологические тренинги, матчасть, взрывное дело – это было чистое наслаждение, никто не гнал, не орал в лицо, не выносил душу и мозг. Но после этого снова начиналась беготня, изматывающие кроссы, преодоление на время невероятно сложной полосы препятствий. Спали курсанты по несколько часов в сутки – только падали на койку и сразу же отключались. Инструкторы оказались безжалостными монстрами. Сержант Фостер вполне понятно изъяснялся по-русски, но предпочитал орать и оскорблять. Если кто-то ошибался или, боже упаси, ленился или хитрил, наказание было асимметричным. За одного страдали все, и это блестящим образом способствовало воспитанию жестокости. А применение методик нейролингвистического программирования на психотренингах – повиновению и полной роботизации. Возразить или ослушаться было смерти подобно. Повиновались беспрекословно. «Есть, сэр», «Да, мэм» – пока не остановили и не начали тренироваться заново. Олейник однажды не то что окрысился – просто косо взглянул на сержанта Лилиан Холл. Той хватило, чтобы до конца дня он стал ее «любимым» подопытным животным. Лилиан оказалась сущим демоном. Никто из обучаемых уже не видел в ней женщину. Ее боялись как огня, старались не злить, ее команды выполнялись на счет «раз». Разумеется, особое внимание на занятиях Лилиан уделяла Тарасу Скубе, и в этом не было ничего удивительного. Он проклял все на свете, что посмел однажды подвалить к ней с неприличным предложением…

Методики работали. Солдаты капитана Бурковского превращались в исполнительных, хорошо подготовленных роботов, лишенных совести и нравственных качеств. Это были еще не зомби, но уже и не то разношерстное, охочее до баб и до выпивки воинство. Люди замыкались в себе, старались поменьше общаться, но, как ни странно, это не влияло на качество работы в команде. К концу второй недели бойцы назубок знали вооружение, с которым им придется иметь дело, разбирались во взрывчатке, умели пользоваться минами – магнитными, кумулятивными, противотанковыми, противопехотными. Зачеты по стрельбе и рукопашному бою все сдали на «отлично». Тактические занятия, преодоление всевозможных сред, полосы препятствий (вместо рва с крокодилами был водоем со змеями и лягушками), маскировка, специальные диверсионные мероприятия, ведение слежки – бестолковых не оказалось, все дисциплины были сданы…

Финальный марш-бросок на тридцать километров наглядно показал, что учеба была не напрасна. До финиша добрались все, злые, как черти, взмыленные, но вполне боеспособные. После марш-броска были стрельбы, показавшие приличный результат. А потом утомленным диверсантам уготовили сюрприз. Лилиан Холл со смиренной мордахой, усердно скрывая злорадство, объявила перекур – и смертельно уставшие бойцы попадали в траву. Все оружие у них забрали – включая ножи и саперные лопатки. И в самую блаженную минуту релаксации из леса вывалилась толпа – человек пятнадцать – и, размахивая палками, бросилась на растерявшихся диверсантов! Это были десантники из расквартированной в соседнем городке аэромобильной бригады, их специально доставили и поставили задачу.