Валерий Барабашов - Крестная мать

Саня, не дождавшись ответа, ушел. Его позвал Захарьян.

Велел сесть рядом с собой, помялся, не зная, видно, как начать разговор.

— Слушай-ка, дружище… Сейчас мы вашу сцену в шалаше будем репетировать. Ну, сегодня, как обычно, как решили.

— Но раздеваться с Полозовой будем, Михаил Анатольевич? Может, не стоит сегодня? Что-то она не очень…

— Да вот, в том-то и дело. Я с ней тоже беседовал, убеждал. — Захарьян закурил, забросил ногу на ногу, задумчиво смотрел на сцену, где актеры, воспользовавшись передышкой, затеяли шумную возню.

— Так вот, Саня, — Захарьян говорил в своей обычной манере. — Я хочу, чтобы спектакль наш прогремел, чтобы о нем заговорили, чтобы у него всегда был аншлаг. Я хочу потрясти зрителя. Но без вас с Марией мне это не удастся.

Зайцев податливо навострил уши, придвинулся почти вплотную к плечу главного режиссера, заглядывал ему в лицо преданными глазами.

— А что от меня требуется, Михаил Анатольевич? Вы же знаете, я всегда готов. Как пионер! — И он вскинул над головой руку.

— Да ты молодец, за тебя у меня душа не болит. — Захарьян потрепал своего любимчика по плечу. — А вот с Полозовой бы общий язык найти.

— Может, правда, ее Катей заменить, Михаил Анатольевич? С Катей мы вам чего угодно изобразим.

— Да Катя изобразит, конечно, — согласился Захарьян. — Но мне нужно, чтобы Полозова сыграла. В конце концов она тут работает. И у нее нюансы тоньше, убедительнее. А мне правда жизни нужна. Правда! Такая, как у Бунина. Понимаешь? Почему писатель может написать в своей вещи эротическую и даже сексуальную сцену, а я, режиссер, не могу ее поставить?! Абсурд! Наши зрители обо всем уже хорошо осведомлены, может быть, и лучше нас с тобой. Мы, в конце концов, можем пойти на компромисс, написать в афише: «Спектакль для юношей и девушек от шестнадцати и старше».

— Что от меня-то требуется? — с прежней готовностью спросил Саня — его уже разбирало любопытство.

Захарьян помедлил.

— Я хочу, дружище, чтобы у Мити с Аленкой все было по-настоящему, как в повести. Понял?

Зайцев от изумления некоторое время лишь хлопал длинными и загнутыми, как у девушки, ресницами. Наконец перевел дух:

— Это что же… настоящий половой акт?!

— Ну, ты же читал у Ивана Алексеевича: там не играются.

— Да-а… — Саня крутнул коротко стриженой лобастой головой. — Придумали вы, Михаил Анатольевич. Если у нас в Камерном театре Наташа Буйнова только раздевается в пьесе Бергмана, то нам с Марийкой, выходит, еще на одну ступеньку надо подняться?

Захарьян живо повернулся к нему.

— Вот именно! Это ты хорошо сказал — подняться на новую ступень. Искусство не может и не должно стоять на месте. Да и потом, Саня, нам не придется Америку открывать, все уже открыто! Мы лишь последователи, подражатели. Даже в Придонске нас опередили. И сезойа не пройдет, как в том же Камерном театре сделают то, что мы с тобой только собираемся.

— Ну, а как это все будет выглядеть, Михаил Анатольевич?

— Ну как, — Захарьян сдвинул брови. — Вы будете в шалаше, вечер, сумерки, ни черта же не видно… Света мы мало дадим — так, контуры тел, движения. Но — подлинные движения! Настоящие!

Парень шумно вздохнул, вытер ладонью мгновенно взмокший лоб. Вот это да-а… Вот это режиссура!

— Полозова не согласится, — уверенно сказал он.

— Не согласится, — ровно повторил Захарьян, маясь с окурком сигареты — куда бы его деть? — Но, может, ей и не стоит обо всем говорить, а сыграть экспромтом, а, Саня? Ты подумай. А я со своей стороны подумаю, как подготовить Марию. Надо этот психологический рубеж перепрыгнуть, надо. Тем более, что есть мощный стимул.

— Какой?

— Те, кто хочет увидеть «Тайную любовь…», каждому актеру, кто будет занят в этом спектакле, в виде премии обещают заплатить по три месячных оклада.

— Фью-у-у…

— А исполнителям главных ролей, то есть, тебе и Полозовой, — по миллиону. Годится? Только ты Марии, дружище, ничего про деньги не говори, я сам, понял? Сам.

Зайцев некоторое время сидел в прострации. Сказал потом:

— Я бы рискнул, Михаил Анатольевич. Коньячку только граммов по сто принять перед спектаклем… Для храбрости.

— Ты, главное, позабудь про стыд, не стесняйся, — Захарьян совсем по-дружески обнимал актера за плечи. — Делай свое дело, играй роль, а Мария будет вынуждена партнерствовать в сцене. По роли она придет в шалаш за своими пятью рублями. Вот и пусть отрабатывает. Ха-ха-ха…

— Ладно, я понял. Рискну! — Саня решительно поднялся. — Будь что будет. Переплюнем мы с вами, Михаил Анатольевич, и наш Камерный, и даже Запад. Хотя меня могут забрать потом в милицию.