Валерий Барабашов - Крестная мать

Они предлагают мне награбленное Бизоном и новую работу взамен всего того, что я потеряла, — думала Татьяна, не слушая дальнейшие рассуждения Аркадия Каменцева, и сердце ее билось в гневе у самого горла. — Мерзавцы! Вместо Ванечки и Алексея — чужое «добро» и чужую должность на заводе. Впрочем, должности-то как раз она, может быть, и заслуживает, потому что именно она была в КБ ведущим инженером по всем новинкам специзделий, именно от нее Глухов черпал идеи, которые потом выдавал за свои… Но как быть с Бизяевым? С тем, что предлагает Каменцев? В конце концов она вправе получить если не такие же «Жигули», которые они с Алексеем (царство ему небесное!) потеряли, то хотя бы компенсацию. Ведь они много лет копили на машину, откладывая по рублику, часто отказывая во многом, отрывая и от маленького тогда Ванечки. Всем так хотелось машину!.. А теперь… Ну ладно, откажется она от своего. Какой в этом смысл? Даже суды присуждают выплачивать пострадавшим материальную компенсацию за понесенный ущерб. А в ее ситуации кто станет платить? Все три преступника мертвы. Неизвестно еще, как поведет себя суд, сколько может возникнуть-объявиться претендентов на имущество Бизяева, если дело будет предано гласности. И сколько появится «пострадавших»?! Разбирательство может длиться месяцами. Здесь ей предлагают логически разумный вариант. Закон, конечно, все повернет по-своему. Что она выиграет, никому не известно. Может, и ничего. И обвинять некого. На что надеяться?

В любом случае, она не может, не имеет права что-то решать одна. Нужно спросить мнение Вячеслава… Славы. Он мужчина, который протянул ей руку помощи. Нужно знать его мнение. Но, разумеется, не здесь она будет спрашивать его. Дома.

— Мы подумаем, — Татьяна поднялась. — Нам пора ехать.

Поднялись и хозяева. Больше никто ничего не говорил. Все было ясно и все сказано.

Так, молчком, пять человек вышли на крыльцо. На лес опустился уже ранний зимний вечер, синие сумерки, как чернилами, залили все пространство между стволами могучих сосен, лишь небо отличалось по цвету: в нем было больше серого, ночного.

— Мы вас просим — подумайте хорошенько, Татьяна Николаевна. И вы, Вячеслав Егорович. Своих друзей мы умеем благодарить. От вашего решения зависит все. И мы все. Все пятеро. Вы же это понимаете!

— И ребята тоже, не мы одни, — сказала Татьяна.

— Ну, ребята… — Каменцев сделал жест рукой, который можно было бы расценить как «не стоит сейчас об этом говорить…»

Тягунов сурово молчал, никак, казалось, не реагировал на разговор Татьяны с Каменцевым. И его молчание тревожило Татьяну. Она вправе была предположить, что он, вернувшись в город, в управление, тотчас отправится к начальству и доложит обо всем. Его-то, конечно, накажут меньше всех.

— Отвезешь Татьяну Николаевну и… ее друзей, поставишь машину в гараж, — распорядился Дерикот, не спускаясь с крыльца и почти не глядя на Игоря. — Завтра в половине девятого приедешь за мной, навестим Люмарскую.

Татьяна и «ее друзья» уселись в «кадиллак». С крыльца им не махали и даже не улыбались. В принципе, лесные «небожители» могли устроить на обратной дороге все, что угодно. Вечереет, плохая видимость, внезапный налет, автоматные очереди… — Татьяна зябко повела плечами, прижалась к Тягунову, вполголоса сказала ему о своих мыслях.

— Нет, ничего не случится, — успокоил он. — Они дали тебе, в первую очередь, а вообще-то всем нам, шанс. И, между прочим, на него надеются. Логика в этом есть. Им нужны помощники, единомышленники. К тому же они уверены в будущем. Считают, что их время пришло окончательно и бесповоротно.

— Слава, что ты решил? — прямо спросила Татьяна.

— Я думаю, Таня. Дай время, — попросил он.

Ехали осторожно, при свете фар. Лес был пуст. Тихо посапывала на заднем сидении Изольда, привалившись к плечу Андрея Петушка. Беспрепятственно поднял на выезде свою полосатую трубу-шлагбаум лесной служитель в заячьем треухе, внимательно посмотрел на пассажиров «кадиллака», сунул потом в карман переговорное устройство-рацию. «Кадиллак», шурша колесами, вынес их на шоссе. Здесь они почувствовали себя увереннее…

А на базе отдыха, в теплом уютном кабинете, шел напряженный и откровенный разговор.

Ада Константиновна, откинувшись в кресле и держа длинными пальцами сигарету, уронила:

— Нужно было мне эту парочку завалить там же, рядом с Бизоном, — она тронула другой рукой лежащий у нее в кармане халата «браунинг». — Спали бы сегодня спокойно.