Валерий Барабашов - Крестная мать

— Поехали назад! — приказала Татьяна. — Зачем Лизу ставить под удар? Я там была, я! И должны быть мои отпечатки пальцев, в крайнем случае.

— Татьяна Николаевна, там ничьих не должно быть отпечатков! — резонно заметил Петушок. — Посуду надо было перемыть, да. А сейчас мы заберем ее с собой — ту, из которой Изольда Михайловна ела-пила. И все.

Они вернулись к дому Бизона. Изольда бегом бросилась к знакомому подъезду, птицей взлетела на четвертый этаж, толкнула дверь — в квартире горел свет! А сам Бизон, постанывая, держась окровавленными руками за грудь, сидел на тахте.

— Лиза! — со страшным хрипом выдохнул он. — Кто это меня?! Помоги!.. Ты где была?

У Изольды отнялись ноги.

— Я… Я… — Она без сил опустилась рядом на край тахты. — Я бегала… «Скорую помощь» вызывать!.. Ты же… ты, оказывается, такой дурной, когда выпьешь!.. Сначала глупости всякие говорил, потом догола меня раздеваться заставлял… про уточку все говорил. Помнишь?

Он мотал головой.

— Какая к черту «уточка»?.. Кто стрелял?

— Да ты сам и стрелял, Жора! Не помнишь разве? Выхватил из тумбочки, что ли… я не помню точно… ну вот, вижу, в руках у тебя пистолет, ты мне к животу его приставил, кричишь: если не будешь любить, как я хочу, ну… это, по-особенному, по-нынешнему, что в кино показывают… то прикончу и все!

— Ну?

— А я стала пистолет у тебя отнимать. А ты выстрелил и прямо себе в грудь. Мог бы и в меня попасть! Ужас! Я чуть с ума не сошла от страха. Ты сознание потерял, упал, кровь течет. Что делать? Соседей звать? Не стала. Думаю, сейчас же милиция явится, будут спрашивать про пистолет… А за «скорой» побежала — надо же тебя спасать!

— Дура! — заорал Бизон. — Какая «скорая»?! На хрен она мне нужна? Надо было Феликсу звонить, он недалеко живет. А у него, у нас, врач есть свой… Твоя «скорая» тоже в милицию сообщит! Беги, давай отбой, скажи, что ты напутала, пошутила… Ну!

— Жора, дорогой мой!.. Я же не знала ничего. Да-да, я сейчас же побегу, позвоню… Или верну их, если они приехали… Ты только потерпи, не умирай! Больно, да?

— Да не помру я, не бойся! Из плеча, кажется, кровь течет. И что это меня угораздило?.. Беги, чего стоишь, рот раззявила?

Изольда снова кинулась вниз по лестнице — предупредить своих, позвонить Дерикоту и, главное, — вернуть «скорую». Если они приедут… ну, тогда беды не оберешься!

Она вслух бубнила номер домашнего телефона Дерикота (только бы не забыть, не напутать цифры!), думала на бегу: «Ах, как нехорошо все получилось! Вот она сейчас «обрадует» Татьяну! Да и ребят тоже. Вот это провели «операцию»…»

Потрясение было столь велико, что никто из троих — Татьяна, Изольда и Петушок (Игорь сразу же погнал «кадиллак» в гараж) до самого рассвета не сомкнул глаз. Да и какой мог быть сон, когда тщательно подготовленная операция рухнула — Бизон жив! Казнь не состоялась!

Изольда, вся в слезах, снова и снова рассказывала, как она вернулась в квартиру, как увидела окровавленного и разъяренного Жорку на тахте, как какое-то время не могла прийти в себя, а потом, находчиво выкрутившись, побежала звонить. Феликс отозвался тотчас; минут через двадцать — двадцать пять, не больше, он был уже у Бизона с каким-то позевывающим, сердитым врачом, который профессионально-умело осмотрел Жорку, обработал раны (входное и выходное отверстия на спине и груди), наложил тампоны и сделал уколы. Из разговоров Изольда поняла, что ни в какую больницу Жорку не повезут, пуля хоть и пробило па его насквозь, но, судя по всему, не задела жизненно важных органов. Все окончательно покажет рентген, который ему сделают тайно, без официалыцины. Потом Бизон отлежиться у какой-то Ады Константиновны дома. Она медсестра, учить ее не нужно, женщина проверенная, надежная. А места в доме хватит и на семерых раненых.

Дерикот, внимательно слушающий врача, молча кивал, соглашался. Да, хорошо, понятно, так и надо, Женя. Потом позвал на кухню Изольду, снова выслушал ее версию ранения, неопределенно покивал взлохмаченной головой — то ли поверил ее рассказу, то ли нет, не поймешь. Сам Бизон ни на чем не настаивал, стонал, матерился, совсем не обращая внимания на присутствие Изольды. Ее объяснение, кажется, принял, плаксиво говорил Дерикоту:

— Да хрен его знает, Феликс Иванович, может, я и сам в себя пальнул, ничего же не помню, вырубился! Выпили много, да, а что дальше было — хоть убей, не помню… С другой стороны, с чего бы это мне стрелять в себя? Что я — совсем идиот, что ли? Может, она стреляла, а теперь на меня сваливает. От баб всего ждать можно. Хоть и говорит…