Александр Афанасьев - Битвы волков

Подъехали три внедорожника… все три «Ланд Крузеры Прадо», старые, выпуска еще… нулевых годов, им как минимум лет десять. В Грузии полно таких старых машин и стоят там машины сущие копейки, потому что правительство не берет пошлину за их ввоз. А машины хорошие, проходимые, комфортабельные…

Из вертолета высадились люди, расселись по машинам, и вертолет сразу взлетел. Машины тронулись.

Новые кадры. Лагерь… где-то в лесу, очень крутой спуск, установлены палатки. Крутизна спуска такая, что повсюду протянуты альпинистские веревки, чтобы держаться за них при передвижении и не улетать в пропасть. Сами палатки альпинистские.

Съемка еще хуже. Я знаю, через что снимают – это гибкий эндоскоп, который подцепляется к работающему на Андроиде [10]любому телефону, стоит на «Амазоне» девяносто девять долларов и девяносто девять центов. Оператор медленно движется и поворачивается… скорее всего, объектив выведен где-то в районе шлема. Качество плохое… но все же можно рассмотреть происходящее. Группа мужчин, в военной форме…

– Стоп!

Я это выкрикнул. Не сдержался.

– Назад! Где мужики!

…

– Еще!

Да… так и есть.

– Карлайл. Это Карлайл…

Все-таки жив… гнида…

Первое сентября. Я всегда ненавидел этот день…

Этот день означал, что я должен был идти в школу. Первый день был еще ничего – большую его часть занимало торжественное построение на стадионе за школой. Обычно было уже прохладно, выступали учителя, затем директор школы Ирина Михайловна. Затем – по традиции – давали первый звонок, и одиннадцатиклассники несли или вели первоклашек в школу. За ними за всеми шли уже мы, школа встречала нас покрашенными масляной краской стенами, покрашенными такой же масляной краской партами с хлябающими откидными частями столешницы – их откидывали, чтобы удобно сесть, и каждый уважающий себя чатланин должен был оставить на ней послание потомкам. Я был большим – и парта мне всегда была тесна…

И все это – нудную рутину уроков, необходимость делать домашние задания, в то время как хочется погулять – мы воспринимали как наказание… думали – уж, когда мы станем взрослыми и не надо будет делать эти чертовы домашние задания. Мы радовались, если школу закрывали на карантин или по причине морозов. Но почему-то никогда не приходило в голову, а что будет, если школы действительно не будет? Школы не будет, и мира вокруг не будет – того самого мира, который не воспринимается как какая-то ценность. Мира, когда вокруг не стреляют, не рвутся ракеты и с вертолетов на город не сбрасываются бочки со взрывчаткой.

Что ж, теперь я точно знаю, как это бывает – когда нет мира и школы нет. Потому что я вижу это своими собственными глазами.

Сирия. Первое сентября. Дети не идут в школу.

Дети прячутся от бомбежек…

Мы сидим в одном из домов на границе Баба-Амра и старого, с невысокой застройкой города. Этот район, был местом жестоких боев, он напоминает Грозный на изломе тысячелетий. Высотная застройка здесь чередуется с малоэтажной, но разрушено все. Армия, не имеющая навыков городских боев, просто делала то же, что делали мы в Грозном, столкнувшись с сопротивлением, начинала работать артиллерия. Вертолетов тут тоже не было, точные удары не наносились. В результате нет такого дома, который бы не пострадал от артиллерийских ударов. В нашем – рухнул угол, но в остальном каркас здания еще держится.

Под нашим домом – старая баррикада, и дальше по улице – точно такая же, брошенная отступающими боевиками – они отступили в Старый город, где есть подземные ходы. Отсюда мне хорошо видно старую баррикаду – в ее основе белый пикап «Иж», «пирожок». Словно напоминание о доме… в Сирии больше, чем в любой другой арабской стране, нашей техники, ее тут очень активно покупали. Но теперь ее вытесняет китайская, как тот джип, на котором нас подвезли до передовых позиций…

Мы сидим. Пьем чай – крепкий, с кардамоном. Лениво слушаем звуки боя. Сейчас линия фронта пришла в какое-то оцепенение, боевики Свободной армии и экстремисты уже несколько дней неактивны. Ждут натовских авиаударов.

Мы тоже ждем…

Все началось здесь с того, что несколько пацанов – здесь в этом городе – написали на стенах что-то непотребное о главе государства. Их схватили и, видимо, запытали до смерти агенты разведки ВВС, основной разведывательной службы этого государства – Хафез Асад был генералом ВВС, и с тех пор разведка ВВС является основной. Пришедшим отцам сказали – забудьте этих детей и сделайте новых. Я сильно сомневаюсь, что Башар Асад, врач-офтальмолог с британским образованием и нынешний глава государства, одобрил бы такое или хотя бы знал об этом. Со времени смерти его отца в государстве произошло как бы некоторое разделение – Башар занимался экономикой, международными делами, а спецслужбы жили своей содержательной жизнью. Включающей в себя крышевание контрабанды и прочие фокусы. Башар с ними ничего сделать не мог, если бы попытался, они бы его наверняка свергли и поставили бы… да и хотя бы его сводного брата Махера, который известен тем, что при ссоре с одним из своих подчиненных выстрелил ему в живот. Махер сейчас возглавляет нечто вроде дивизии специального назначения, там только контрактники, и он один из немногих, что не предал. Я лично его знаю, человек, конечно, несдержанный, но как друг готовый все для тебя сделать. Вот и найди правду в гражданской войне…