Дмитрий Черкасов - Свой среди своих

— Но снайперши-то здесь…

— Здесь.

— И они явно не отдыхать приехали.

— Согласен.

— И что?

— Подождем, — предложил Дервиш. — Может, они здесь временно остановились.

— Как так?

— Очень просто. Их цель может в Ростове жить, а тут они ждут сигнала на выезд.

Борисов наморщил лоб и с минуту обдумывал предположение Жолобова.

— Или, — нарушил молчание Дервиш, — мишень — кто-то из крупных бюрократов. К примеру, начальник УВД, мэр, даже губернатор… К мэру у чичиков есть претензии. И довольно серьезные. Он им контракт на бессрочную аренду холодильных складов обломил.

— Было дело, — кивнул Герцог. — Но мочить мэра — это крутовато.

— А почему нет? — Жолобов выбил трубку о скамью. — Эта сволочь так нахапала, что следаки запутаются разбираться, кому он дорогу перешел.

— Там гэбуха подключится…

— Ну и что? — хрипло спросил Дервиш. — Гэбуха сейчас уже не та, что в прошлые времена. К тому же у нас с мэром разборок нет, нам бояться нечего…

— Но полезно ли это нам?

— Рома, не гони лошадей. Мы ж еще не знаем, по чью душу эти заявились. Так, фантазируем…

— Как бы потом поздно не было.

— Не будет. Теток отслеживают, если они на нашу поляну полезут — мы узнаем. А там и решать будем.

— Лично за контроль отвечаешь, — подвел итог лидер цыганской группировки. — Если что — спрошу по всей строгости.

— Без вопросов, — кивнул Жолобов, у которого на этот счет были совсем другие мысли.

Мальков перевернул вторую страницу журнала «Правозащитник@ру» и тут же наткнулся на статью, посвященную особенностям питерских выборов в Законодательное собрание.

Среди портретов кандидатов, в большинстве своем проигравших гонку и теперь носившихся по судам с дикими криками о «фальсификациях при подсчете голосов», особняком стояла фотография человека в кителе с эмблемами РНЕ [129] [129]Русское национальное единство. в петлицах, с печальным семитским лицом и странной тонзурой, обрамленной взъерошенными курчавыми волосами.

Появлению сего диковатого кандидата на предвыборной сцене общественность была обязана пьяным работникам типографии, в которой изготовлялись рекламные плакаты.

На самом деле кандидатов было двое: профессор Олег Караваев, борец за чистоту «русской нации», регулярно выступающий со страниц патриотической прессы с пустословиями на тему «этнических проблем» и «засилья инородцев», и Абрам Шмулевич, полубизнесмен-получиновник, о котором нельзя было сказать ничего определенного, ибо он подвизался всюду, где попахивало хоть микроскопическим заработком.

То Абраша участвовал в организации фуршета для съезда партии «Единство» на невских берегах, то пробивал регистрацию общественной организации «За права очередников на получение муниципального жилья», то вдохновлял фермеров на «равномерное унавоживание» полей области, то семенил на банкет в Смольный, неизвестно где и как достав приглашение, то сидел в президиуме на собрании работников районных жилконтор.

Шмулевич и Караваев на прошедших выборах были одними из самых бедных, но в то же время непримиримых кандидатов. Оба проходили по одному округу и всячески старались облить друг друга грязью погуще. Профессор обвинял Абрашу в стремлении возродить ритуальные убийства русских мальчиков, апеллируя к делу Бейлиса; Шмулевич, в свою очередь, заявлял о наличии на даче Караваева небольшой газовой камеры и запасов «Циклона-Б», якобы приготовленных его противником лично для Абрама.

В общем, предвыборные баталии шли непринужденно и весело.

Но апофеозом борьбы стало обращение обоих кандидатов в одну и ту же типографию.

Причем с разрывом всего в полчаса. Денег и у того и у другого было немного, потому они выбрали фирму, обещавшую высокое качество полиграфии и мгновенную расклейку продукции за смешную цену. И оба решили «простимулировать» работяг авансом в виде нескольких бутылок водки подешевле, что было стратегической ошибкой для любого россиянина.

Горячительное сотрудники типографии приняли с большим воодушевлением и пообещали каждому кандидату, что завтра же те смогут увидеть свои лица на каждом столбе.

И сразу после ухода явившегося вторым Шмулевича возле печатных станков начался банкет.

Примерно к полуночи стоявшие на четвереньках «иваны Федоровы» вспомнили о заказе и с пьяным куражом взялись за его исполнение. Изнуренные алкогольными парами мозги соединили двух разных заказчиков в один собирательный образ, и типографы стали искать исходный материал в виде фотографий персоны и текста лозунга.