Александр Тамоников - Академия отморозков

Отсутствовала Маргарита более двух часов.

Вернулась какая-то сама не своя, радостно-нервная, что ли, если подобное словосочетание вообще имеет место быть. Но именно так мог охарактеризовать состояние супруги Андрей.

Он внимательно посмотрел на жену, спросив:

— Что-то случилось, Рита?

Маргарита взяла мужа за руку, провела в гостиную, усадила в одно из кресел:

— Я должна сказать тебе что-то важное, Андрей!

— Так говори, я слушаю!

— Не знаю, как ты воспримешь то, что я хочу тебе сообщить…

Андрей прервал супругу:

— Рита! В чем дело?

Выдержав паузу, Маргарита выдохнула:

— Я беременна, Андрей!

Подобного майор Сургин не ожидал. Нет, беременность была естественным результатом их близости. Он не ожидал, что Рита решится иметь детей, прекрасно осознавая, что в любой момент может стать вдовой. А посему ни в чем не упрекал жену. Сургин понимал — полноценная семья не для него, вернее — не для них! А тут вдруг на тебе! Беременна! Решилась-таки, несмотря ни на что.

Маргарита внимательно смотрела на мужа. И она видела, что Андрея охватили противоречивые чувства. И если бы он еще немного помолчал, то Рита скорее всего убедилась бы, что новость для мужа неприятна — и это был бы удар. Сильный психологический удар.

Но Сургин, справившись с первыми эмоциями, находясь во власти других, более сильных чувств, поднялся с кресла, чтобы припасть к коленям застывшей в ожидании супруги:

— Рита! Родной ты мой человек! Единственный, любимый! Я не знаю, как выразить, что я чувствую. Почему-то и мысли и слова разлетелись куда-то… Наверное, я должен что-то делать не так, как делаю… прости… скажу одно… я люблю тебя… и я… я… счастлив! Счастлив оттого, что ты решилась на то, на что решилась бы не каждая женщина в данной ситуации. Да что там не каждая! На ЭТО могла решиться только ты! Ребенок! Я… я не мог, просто не имел права сказать тебе ранее о том, что хотел бы иметь детей… причина тебе известна, и… честно говоря, я от тебя не ждал подобного. Но ЭТО случилось! И я счастлив!

Рита слушала мужа и, гладя его убеленные сединой волосы, вдруг заплакала.

Андрей поднялся, присел на подлокотник кресла, обняв супругу:

— Ну что ты, Ритуля! У нас такое счастье, а ты плакать! А сколько недель нашему малышу?

Рита улыбнулась сквозь слезы:

— До малыша еще далеко, а вот беременна я семь недель.

Андрей поднял глаза вверх, подсчитывая:

— Так, семь! Почти два месяца, короче! Сейчас у нас середина октября, значит… значит, наследник должен появиться… ноябрь, декабрь…

Сургин загибал пальцы.

— Малыш должен родиться в июне! Так?

Супруга подтвердила:

— Так. Если все будет нормально.

Андрей проговорил:

— А иначе и быть не может! Ну, вот, теперь тебе забот прибавится. Ни о какой работе речи быть не может. Ты должна беречь себя! Питаться как положено, и все прочее.

— Да, с твоей работой будешь спокойной!

— О ней не думай! Я буду максимально осторожен. Да и задания с каждым разом становятся менее сложными. Так что все у нас только начинается и будет в полном порядке.

Остаток вечера и ночь супруги Сургины провели под впечатлением сообщенной Ритой новости, и от этого их отношения стали еще более нежными. Совершенно забыв о службе Сургина, Андрей с Ритой, как восемнадцатилетние новобрачные, еще не познавшие практически в этой жизни ничего, строили планы, намечали, что следует сделать для полноценного воспитания будущего члена семьи. В общем, они радовались жизни. Полные любви и счастья!

Загородная дача генерал-лейтенанта ФСБ представляла собой небольшой, но крепкий одноэтажный кирпичный дом в одной из подмосковных деревень. Дом ничем не отличался от других строений в деревне. А в самом конце Яровой, такое название носила деревня, стояли особняки. Это уже дачи московских чиновников. Двух-трехэтажные, окруженные высокими заборами с охраной. Усадьбы новых хозяев, новой непонятной и чуждой большинству общества жизни.

«Ниссан» Андрея въехал в небольшой двор, где уже стояла темно-зеленая «десятка», не видимая с улицы. Генерал проводил гостя в сени, оттуда в просторную горницу, более похожую по интерьеру на служебный кабинет: круглый стол, четыре кресла, книжный шкаф, диван и столик с компьютером. Окна комнаты занавешены. Дверь в соседнее помещение закрыта. На диване сидел Павлов. Он поднялся при появлении хозяина усадьбы и Сургина, протянул руку майору.

— Прошу занять места у стола совещаний, — сказал генерал. Сам присел там, где лежала красная папка. Внимательно осмотрел лицо Сургина.