Александр Тамоников - На линии огня

— А если ничего за эти два года не изменится?

— Ну, тогда ты хоть проживешь их вместе со своей женщиной. А если ребеночка организуете, да ты признаешь его, а Злата оформит отцовство на тебя, тогда ситуация может еще больше упростится.

— Или, наоборот, осложнится…

— Или, наоборот, — согласился Агранов, — если страну возглавит диктатор. Но ты сам поставил себя в такое положение… Ладно, подводим итоги. Ты сегодня же разговариваешь со Златой, разъясняешь ей ситуацию. Она поймет и правильно отреагирует, потому что и с ней начнут, если уже не начали, вести работу ребята из чешской службы безопасности. Далее, «каешься» в прошлых грехах и обещаешь прекратить интимную связь со Златой. Я обрабатываю Злобина, успокаиваю начальство. Оно, в свою очередь, гасит прессинг Златы со стороны местной СБ. Обстановка устаканивается. А ты аккуратно, осторожно продолжаешь встречаться с любимой.

— Мы должны перейти на нелегальное положение?

— Да. И встречаться вам лучше у матери Златы, пани Марии. Уж она-то не выдаст вас.

— А кто сдал нас сейчас, Гена? — спросил Александр.

— Соседи, Саша. И твои, и Златы. Здесь стукачество в порядке вещей. Люди выполняют свой гражданский долг.

— Паскудство это, а не порядок!

— Согласен. Но не мы здесь диктуем условия. Мы помогаем диктовать их местной власти. И все на этом.

— Замполит обязательно будет расспрашивать о нашем разговоре. Или подошлет кого-нибудь из своих активистов.

— Ну и что? Отправляй всех ко мне. Скажи, мол, беседа носила строго конфиденциальный характер, и если у кого-то есть желание узнать ее суть, то вперед, к особисту! Он очень доходчиво, а главное быстро все объяснит. По полочкам разложит.

Черников впервые за весь день улыбнулся:

— После такого ответа замполит наверняка потеряет интерес к нашему разговору.

— Что нам и требуется. Ну иди! И смотри, не наделай глупостей. Меня подставишь — хрен с тобой, я отмажусь, сам влетишь и Злату утопишь.

— И надо было тебе это сказать на прощанье?

— Прощаться будем перед моим отъездом отсюда, а сейчас, если обидел, извини. Ты и меня пойми. Не должен я делать того, что делаю! Только не спрашивай, почему помогаю тебе. Сам найди ответ. До свидания, капитан Черников!

— Давай, Гена, не волнуйся, не подведу. И спасибо тебе.

— Удачи!

Черников вышел из штаба полка. Настроение его заметно улучшилось. Он направился в расположение отдельного батальона.

В этот день он ушел из части раньше обычного, завтра, в субботу — парково-хозяйственный день, сутки его дежурства ответственным по батальону. Из гарнизона Черников направился, не заходя домой, в гостинец «Под каштаном». В кафе клиентов не было. Александр поздоровался с пани Марией и прошел за столик в углу. Из подсобки вышла Злата, приблизилась к нему, присела рядом:

— Что-нибудь случилось, Саша?

— Нам надо поговорить.

— Может, кофе принести или выпить? А то ты слишком смурной, это пугает меня.

Капитан взял в руку ладонь молодой женщины:

— Не надо ничего. И пугаться тоже. Выслушай меня очень внимательно.

— Хорошо, слушаю!

Александр передал женщине суть бесед с комбатом и особенно подробно с особистом гарнизона:

— Вот такие дела, золотая ты моя Злата!

Девушка вздохнула:

— Права была мама, нам не дадут быть вместе.

— Мы будем вместе, Злата, надо только вести себя иначе.

— Прятаться ото всех?

— Не то, чтобы прятаться, но быть аккуратней.

— Что ж, если другого выхода нет… А ты знаешь, сегодня с утра у меня был разговор с офицером чехословацкой службы безопасности.

— Да? И о чем?

— О том же. Но, капитан Плех, так он представился, долго со мной не беседовал. Спросил, правда ли, что я живу с тобой, советским офицером? Ответила, да, правда. Он спросил, знаю ли я, что это, мягко говоря, не приветствуется. Я ему встречный вопрос: а если у нас любовь? Плех как-то сожалеюще вздохнул. Любовь, сказал, это хорошо, но есть еще и интересы государства. Я спросила, каким образом наша любовь, наша совместная жизнь влияет на интересы государства. Он ответил, что я еще очень молода и наивна. А потом посоветовал мне прекратить всякие отношения с тобой, дабы не навлечь и на себя, и на маму беду. Я хотела спросить, при чем здесь мама, но Плех достал блокнот, написал что-то на страничке, вырвал ее и передал мне, со словами: «Как только вы прекратите связь с советским офицером, пожалуйста, позвоните по указанному в записке телефону». Встал и, откланявшись, ушел.