Юрий Корчевский - Сибиряк. В разведке и штрафбате

Уже вечером снайперы восхищенно хлопали Алексея по плечу.

– Ты хитер, как змей! Сам придумал?

– Сам. Немцы на колючую проволоку пустые консервные банки подвешивают. Если кто ползет и цепляет, сразу грохочет. Вот они на звуки и выглянули. Только у них звук другой, банки на проволоке поодиночке висят; а тут – целая связка, да еще звук перемещается.

Снайперы посмеялись.

– Провел ты их, Леха, здорово обманул. Надо запомнить.

– Запомнить прием надо, только два раза на одном участке применять его нельзя – немцы не дураки.

Война – это в первую очередь борьба умов. Кто кого перехитрит, у кого больше терпения, наблюдательности, осторожности.

А через два дня со снайперами случилась беда. Вечером Алексей обратил внимание на то, что Балабанов с озабоченным и встревоженным лицом хлопает себя по карманам, выворачивая их.

– Ты что потерял, Федя?

– Стрелковую карточку на позиции оставил.

– Эка беда – бумажка, – отмахнулся его напарник Ведерников. – Завтра заберешь.

Для каждой позиции снайперы готовили стрелковые карточки. На бумаге наносили цели на немецкой стороне – пулеметные гнезда, ДОТы, ДЗОТы и хорошо заметные ориентиры вроде одиночно стоящих деревьев или сгоревшего танка с измеренными через оптику дистанциями. Это позволяло сократить время для подготовки к выстрелу.

Любой прицел – механический или оптический – перед выстрелом требуется остановить на определенную дистанцию до цели, иначе будет промах. Для каждой позиции у снайпера была своя карточка.

Однако ночью немецкие разведчики обнаружили окоп со стрелковой карточкой, сразу поняли, что она принадлежит советскому снайперу, и сделали засаду. Один разведчик занял место в окопе, другие замаскировались поблизости.

Ничего не подозревающий Балабанов подполз к своему окопчику на позиции и получил удар по голове. Его тут же «спеленали» и утащили на немецкие позиции. Винтовку забрали тоже. Захват был проделан быстро и без шума. Ни в нашей траншее, ни на позиции Ведерникова, в ста метрах от места захвата, никто ничего не слышал.

Началось расследование. Приходил «особист» и долго расспрашивал снайперов – не замечали ли они чего подозрительного за Балабановым, не говорил ли он о переходе к немцам. Как понял Алексей, Балабанова подозревали в измене, в том, что он сам, добровольно, перебежал к немцам. Никто из парней в вероятность такого события поверить не мог, однако «особист» заставил всех писать рапорты. Так он и ушел ни с чем.

А еще через день, заняв с рассветом свое место на позиции, Алексей заметил перед немецкими траншеями нечто необычное. Он поднес к глазам бинокль и замер.

Немцы волокли столб, к которому был привязан мертвый Балабанов. Он был раздет до пояса, на теле – многочисленные раны. Увидели его и другие снайперы.

Немцы пытались запугать снайперов и пехотинцев смертью Федора, но получили обратный эффект. Снайперы обозлились и решили за убитого Федора уничтожить десять гитлеровцев.

Выполнять обещанное начали на следующий день, придумав дерзкий план, немного рискованный, но вполне реальный.

С немецкой стороны на участке полка снайперов не было – на этом и строился расчет. Перед рассветом Ведерников и Алексей заняли позиции перед первым батальоном. Они дождались, пока рассвело окончательно и немцы позавтракали – у них, как всегда, все было четко и по расписанию. Потом Виктор Субботин выскочил на бруствер без оружия и пробежал по земле метров двадцать, чтобы пулеметчик, напротив которого залегли снайперы, успел увидеть Виктора и схватиться за пулемет. Виктор спрыгнул в траншею, и в это время, когда он уже был в безопасности, ударила запоздалая очередь. В оптику было видно, как немец устроился за ручным пулеметом за бруствером.

Алексей выстрелил в лицо пулеметчику.

Приманка сработала, но этим дело не кончилось. Через полчаса, когда немцы решили, что снайпер, убив пулеметчика, переключился на другие участки, один из пехотинцев стал доставать пулемет – солдат никогда не позволит себе оставить оружие на поле боя.

Алексей выстрелил еще раз, убив рачительного солдата. Больше с этой позиции стрелять было нельзя. Один, при необходимости второй выстрел – и все, иначе накроют минами. У немцев на вооружении пехотных рот были легкие 50-миллиметровые минометы, и стояли они прямо в траншеях. И мин немцы не жалели.

Чем хорош миномет – так это навесной траекторией полета мины. Снаряд из пушки летит почти по прямой, и бойцу в окопе или траншее он не страшен. А минометная мина падает сверху, и она достанет цель в окопе, в траншее, в овраге и на обратном склоне холма. Дальность стрельбы легких минометов была невелика, но всю «нейтралку» они простреливали.