Анатолий Афанасьев - Радуйся, пока живой

— Плевать, — неискренне сказал Егоров. — У вас есть какие-нибудь предложения?

Су Линь отпил коньяка, посмаковал во рту, проглотил и запил холодным кофе. Он собирался с мыслями, что было на него не похоже. Обычно он приходил с готовым решением.

— То, что я скажу, Глеб, наверное, покажется вам странным. Надеюсь, вы поймете меня правильно.

— Не сомневайтесь, дорогой друг.

— Мне жалко Зенковича, я не хочу, чтобы с ним случилась беда. Когда-то он спас мне жизнь, причем без всякой для себя корысти…

— Да, да, я помню… Вы несколько раз об этом упоминали.

Су Линь заулыбался, потер ладошки.

— Ценю ваш юмор, Глеб. Знаете, у русских мне особенно дорого, что вы серьезные и веселые сразу вместе. Я правильно сказал?

— Почти.

— Это редкое сочетание, редчайшее. Сердечная доброта обыкновенно приводит к печали, а у вас наоборот, к смеху. Какое тут объяснение?

— Я об этом не задумывался, — признался Егоров.

— Так вот, вернемся к бедолаге Зенковичу… Я хочу его спасти.

На этот раз Егоров ответил твердо:

— Это невозможно.

— Почему же, очень возможно. Если вы захотите помочь. Я понимаю, он не спас вам жизнь и вы не испытываете к нему чувств, какие испытываю я, но у этого дела есть другая сторона.

— Внимательно слушаю.

— Представьте такую картину, Глеб. Два, три, четыре паука сплели сети, но у них общая добыча. Пауки тянут в разные стороны, паутина рвется, добыча ускользает. Не достается никому. Добыча достается кому-то постороннему, кто помог ей ускользнуть.

Егоров не любил, когда китаец переходил на иносказания. Его побасенки большей частью не выдерживали критики, но сегодняшняя была не так уж плоха.

— Дважды в одну реку не вступают.

— Философия, Глеб. В жизни еще как вступают. Извините за сравнение, даже презерватив, если хорошенько простирнуть, можно использовать десять раз.

Китаец расшалился, и Егоров снисходительно улыбнулся.

— Как же вы себе это представляете? Я имею в виду не стирку презерватива.

— Ничего хитрого. Если им занялись органы, они тоже обязательно придут к мысли, что Зенковича следует убрать.

Как говорил один ваш вождь, нет человека — нет проблемы. Правильно я сказал?

— Да, он так говорил. В анекдотах.

— Если на него положила глаз какая-то мафия, его постараются перекупить. Значит, надо сделать его недосягаемым и для тех, и для других.

— Каким образом?

Су Линь осушил очередную рюмку, будто заправский пьяница. Он волновался и не скрывал этого.

— Скоро выборы… Пусть Лева станет кандидатом в президенты… Подождите, Глеб, не смейтесь… Убить племянника или даже министра — это несложно. Это проще пареной репы. Я правильно сказал?.. Убить кандидата в президенты — это большая политика. Там совсем другие правила. Наши будут долго думать. Остальные пауки тоже выплюнут добычу. Убить политика такого ранга, все равно что отнять последнюю игрушку у народа. Это безнравственно. Разве не так?

— Почему вы пришли ко мне, а не к своим?

— Я приходил.

— Не послушали?

— Нет.

Егоров смотрел на маленького мудрого озорного китайца со смешанным чувством уважения и жалости. Су Линь его огорошил. То, что он предлагал, отдавало мистикой. Что им руководило? Не романтическая же, в самом деле, мужская дружба или, прости Господи, чувство морального долга?

Прожив такую жизнь, какую прожил, Егоров, естественно, стал законченным циником и не верил в духовные ценности, имевшие хождение в дореформенную эпоху. Образованный человек, когда-то на досуге он почитывал и классику и получал удовольствие, погружаясь в пучину благородных роковых страстей, но ему в голову не приходило соотносить их с нынешним временем и с той человеческой особью, которая выкристаллизовалась в результате рыночных мутаций.

Егорову хотелось понять, зачем маленький китаец вешает ему на уши сентиментальную лапшу: «жалко Попрыгунчика», «спас жизнь» и прочее? Какой за этим кроется расчет? Он с досадой думал, что сегодняшней встречей, скорее всего, обрываются их столь приятные и взаимовыгодные отношения. В тот омут, куда тянет китаец, он не сунется ни за какие коврижки.

Вслух сказал:

— Я все понял, дорогой Су. Можешь считать, я в твоей команде.

Быстрый ответ насторожил Су Линя.

— Глеб, ты соглашаешься, но на что?

— Я не совсем соглашаюсь, но в общих чертах мне по душе твоя идея. Сделаем из Зенковича президента и будем им управлять. Примерно, как Борис Абрамович семьей. Ситуация типичная, хотя на первый взгляд диковатая. Я думаю, справимся. Где наша не пропадала! Единственное, что меня беспокоит, так это умственное состояние Попрыгунчика. Он ведь себя не контролирует.