Уолтер Уэйджер - Операция «Молот». Операция «Гадюка-3»

— Если провести грубую аналогию, — вставил слово Фрост. — Эти пятеро негодяев повели себя с Соединенными Штатами, как обыкновенные уличные хулиганы, а против уличных хулиганов нельзя бороться с помощью бомбардировщиков.

Стивенс вопросительно обернулся к своему бывшему ведомому.

— Мистер президент, — отвечал Бономи ровным голосом, — есть целый ряд возможных военных решений, которые нам в ближайшее время придется рассмотреть. В случае необходимости, нам, вероятно, придется вызвать сюда начальника штаба сухопутных войск и обсудить с ним сложившуюся ситуацию. Однако прежде всего нам следует предпринять одну попытку.

— Продолжай, Винс!

— Почему бы вам не поговорить с Деллом лично? Что вы в этом случае теряете? Вы же можете выкрутить руки кому угодно, вы умеете вести торг, вы тонкий политик.

За последние двадцать лет вы смогли договориться с множеством очень несговорчивых людей, — напомнил президенту однозвездный генерал, — может быть, вам удастся полюбовно договориться и с этой шайкой. Я убежден, что вам приходилось принимать в Белом доме субъектов и похуже…

Стивенс сразу же вспомнил по крайней мере пяток таких — все это были главы «дружественных» государств.

— Я не имею в виду никого конкретно, — добавил Бономи.

Добрый день, сукин ты сын!

— Я это понял, генерал, — ответил Дэвид Стивенс сухо.

Из всех присутствующих только Майклсон почуял в этих словах некий скрытый смысл, понятный только президенту и его помощнику. Это было, конечно, очередное тонкое проявление той личной близости и преданности, которая игнорирует служебную субординацию и официальные каналы связи.

— И что вы думаете об этом, Ивен? — спросил Стивенс.

Майклсон, поразмыслив, кивнул.

— Это может сослужить хорошую службу, — опасливо заметил он.

— Билл?

— А почему бы нет, мистер президент? Насколько я понимаю, типов похуже этих пятерых преступников вы не только приглашали на завтрак, но и на обед!

Возможно, он имеет в виду короля Ахмеда, подумал Гросвинор. Государственный секретарь не питал никаких иллюзий относительно взглядов Фроста на арабо-израильский конфликт, ибо, хотя генеральный прокурор не вмешивался в международные дела, он редко когда старался скрыть свои чувства. На самом деле в формировании внешней политики великой державы нет места для чувств, ибо просвещенный, но твердый государственный эгоизм должен превалировать над эмоциями, как то всегда и бывало в истории, а национальные интересы Соединенных Штатов не позволяли государственным мужам проявлять какую-либо снисходительность или сентиментальность.

Большинство политических лидеров, будь то в Вашингтоне или Лондоне, Париже или Москве, Пекине или Токио, с пониманием относились к такой философии — это государственному секретарю было известно, и для него было большим разочарованием видеть столь непрактичных людей, как Фрост, на высоких государственных постах.

Следующий вопрос президента нарушил ход его мыслей.

— Боб?

Министр обороны не возражал, поскольку всякие попытки вести переговоры — серьезные или не очень, успешные или нет — могли дать выигрыш во времени подготовке сухопутных войск и ВВС для нанесения ответного удара. Крейн поддержал его позицию молчаливым кивком головы, и тогда Артур Ренфрю Гросвинор торжественно заявил, что он всегда предпочитал применению силы ведение мирных переговоров. История свидетельствует, со знанием дела заключил государственный секретарь, что подобные «частные беседы» могут оказаться «исключительно плодотворными».

— Уж не знаю, насколько я со своим талантом вести переговоры преуспею в беседах с этими преступниками, — сказал Стивенс, — но мне не терпится сделать попытку.

— Вы можете воспользоваться «горячей линией» САК и соединиться с «Гадюкой-3» через бункер связи в Оффатте, — предложил Крейн. — Это самое простое и надежное.

Президент снял трубку телефона прямой связи с подземным командным пунктом Маккензи.

В этот самый момент маршал Кобрынин снял телефонную трубку в штабе Группы советских войск в Германии в тридцати пяти милях от Восточного Берлина. 76-я и 99-я дивизии должны были выдвигаться немедленно, а эскадрилья МИГов-23 быть готовы подняться в воздух перед рассветом. К тому времени первые звенья истребителей должны были занять все воздушные коридоры. Радио- и радарное глушение должно было начаться за пять минут до того, как сверхзвуковые перехватчики покинули взлетные полосы, и маршал Владимир Кобрынин лично проследит за тем, чтобы офицеры, выбившиеся из графика, были строго наказаны.