Уолтер Уэйджер - Операция «Молот». Операция «Гадюка-3»

Нимало не огорчившись, Малыш Джонни выдул еще одно.

Было ровно семнадцать ноль-ноль, когда П. Т. Карстерс покинул борт самолета авиакомпании «Истерн эрлайнз», совершившего посадку в Национальном аэропорту в Вашингтоне, и через каких-то сорок минут мистер Питер Коллинз дал полдоллара на чай коридорному, проводившему его в номер 515 отеля «Хэй-Адамс». Есть немало отелей, чьи служащие проводят вас в номер и за меньшую сумму, но «Хэй-Адамс» — это солидное заведение, где все еще дорожат высокими стандартами обслуживания. Когда человек, называющий себя Питер Томас Коллинз, распаковал вещи, было уже почти восемнадцать ноль-ноль. Он привык думать о времени в таких понятиях. Шесть вечера для него всегда восемнадцать ноль-ноль. А простые инициалы вымышленного имени должны всегда совпадать с инициалами настоящего имени на багажных квитанциях. На небольшом зеленом чемодане, который возник рядом с опустевшим кожаным кофром, не было никаких отметок. Перемещение через границы штатов содержимого металлического зеленого чемодана было противозаконным актом, но это не беспокоило П. Т. Карстерса, который в своей жизни нарушил так много разных законов, что уже давно сбился со счета.

В комнате было прохладно — что приятно контрастировало с миазматическим зноем душного города, раскинувшегося за окном гостиничного номера. Июнь в округе Колумбия — испытание не из приятных. Это не то, что апрель в Париже или осень в Нью-Йорке, или весна в Скалистых горах — или как там поется в других шлягерах. Да, песня под названием «Июнь в Вашингтоне» никогда бы не попала в хит-парад. Она слишком знойная и томная, чтобы быть по-настоящему романтичной, и к тому же с невразумительной мелодией. По хорошему говоря, этот мотив настолько уныл, что не годится даже для старомодного вальса, и лишь те, кто обладает достаточным зарядом жизнелюбия и постоянной должностью в правительственном учреждении, способны его вытерпеть.

Имеющий переизбыток жизнелюбия Карстерс вымыл руки и лицо, потом заказал по телефону в номер бутылку замороженного пива «Карлсберг» и сел обмозговывать ситуацию. Несмотря на все свои плейбойские замашки, он обладал недюжинными мыслительными способностями — по этой, в частности, причине он до сих пор был жив и имел при себе полный комплект конечностей и внутренних органов.

Другая причина заключалась в том, что он мог невероятно ловко управляться с полицейскими и стрелковым оружием, производимым на территории одиннадцати стран мира. В 70-е годы XX века сие искусство выживания столь же важно, как и умение лгать перед телекамерой, рассказывать похабные анекдоты или управлять автомобилем в час пик.

Когда прибыла бутылка пива, Карстерс отдал мзду другому служащему отеля «Хэй-Адамс» и, оставшись в приятном одиночестве, стал потягивать божественный напиток, произведенный датскими пивоварами. Это пиво, хотя и не могло возыметь такого же действия, как «18 В» — им фирма «Карлсберг» торгует в Европе, — но было отменно и помогало убить время. В восемнадцать четырнадцать он проверил наличное оружие — его металлические друзья служили лишним подтверждением того, что все начинается сызнова. Оба пистолета — тяжелый «магнум» 0,357 калибра в поясной кобуре и малютка «тридцать второй» с глушителем, помещавшийся под мышкой левой руки — были заряжены. В обоих патронниках лежали, дожидаясь своего часа, патроны — так что можно было отправляться на ферму. Миллионер вышел из отеля в восемнадцать двадцать одну, точно по расписанию.

Взятый напрокат автомобиль уже стоял у дверей. Мчась во влажном мареве города к мосту, по которому ему предстояло перенестись в Вирджинию, он размышлял о том, что же могло случиться. Он не сомневался, что произошла беда — в противном случае Мария Антуанетта не упомянул бы об авторучке. Он включил радиоприемник, и его «рэмблер» пересек Конститьюшн-авеню, вдоль которой до самого горизонта возвышались «временные постройки» — принадлежащие министерству военно-морского флота жилые дома. Он надеялся, что приключение будет интересным. Гонки «Гран-при» и шведские балерины незаменимы в качестве регулярной диеты, но после всех этих лет ему требовалась все-таки пусть и небольшая, но настоящая встряска — о, это представлялось ужасно заманчивым!

«Будет опасно, — радостно убеждал он себя. — Должно быть опасно».

В восемнадцать пятьдесят его «рэмблер» свернул с главного шоссе. Он улыбнулся, вспоминая дорогу. Он все еще помнил этот маршрут и эту местность — каждый кустик. Через четыре минуты он опять улыбнулся при виде знакомых каменных столбов у въезда на ферму. Уже и тогда это была давно заброшенная ферма — здесь располагалась средняя школа для девочек — с конюшней и большим сараем позади главного жилого дома. Он притормозил перед проселком, решив, что местом встречи должен быть сарай. Им часто приходилось обсуждать планы очередных рейдов в сараях, но этот был их первым штабом. Карстерс вышел из «рэмблера» и, прислушиваясь, двинулся вперед.