Андрей Кивинов - Акула

Что же касается обеспечения невозможности давить на следствие – да, я не мог это делать своими руками, но неужели мне было не к кому обратиться, реши я заняться таким делом? С адвокатом я мог беседовать хоть каждый день без ограничения времени и, соответственно, передавать через него любые инструкции своим сообщникам. Организовать телефонный звонок из тюрьмы на волю – тоже не самое сложное дело, нужны только деньги или хорошие отношения с администрацией.

Раньше я был уверен, что в тюрьме все находится под контролем. Да ни черта подобного! Люди просто посажены в камеры и предоставлены полностью сами себе. До смешного доходило, когда на четыре этажа нашего корпуса, а на каждом этаже – по пятьдесят камер, – дежурил всего один цирик! Ну о каком порядке, какой серьезной изоляции тут можно говорить?

– То есть, по-твоему, сажать никого не надо? Бессмысленно?

– Да нет, надо, – вздохнул Акулов. – Ничего другого общество пока что не придумало. И что бы ни говорили там всякие кривозащитники и прочий сброд, который только горлопанить умеет, в подавляющем большинстве сидят именно те люди, которым там самое место. Ну, а исключения – так где их не бывает? Тем более, когда во всей стране такой бардак – почему же за решеткой должно быть идеально? Когда на воле люди станут жить, как в европейских странах, тогда и в тюрьмах все изменится.

– Андрей, а ты… как это называется? Петухов драл?

– Ранних? Нет, Галя, положительные герои такого не делают. А если серьезно, то в камерах, где я бывал, это не практиковалось. Да если б и…

Акулов пожал плечами, помолчал, и разговор на тюремную тему оказался закончен.

– Как зовут твоего мужа? – спросил он через некоторое время и невольно затаил дыхание. Испугался, что она назовет фамилию одного из тех торговцев, которых отметелил Заваров. Все-таки город – всего лишь большая деревня, и чем дольше в нем живешь, тем чаще сталкиваешься с неожиданными совпадениями, на первый взгляд совершенно невероятными.

Она назвала фамилию, и у Андрея отлегло от сердца. Уточнять причину интереса Акулова к мужу Галина не стала. Вспомнила, как он приходил в жилконтору, и сказала, что ничего нового ни о квартире, ни о людях, которые занимались ее продажей, уточнить не удалось. Потом они поговорили на какие-то общие темы, ни его, ни ее не ин тересовавшие. За окном неумолимо темнело, они сидели на диване, кофе давно был выпит; Андрей придвинулся ближе, обнял Галину за плечо и привлек к себе. До самого последнего момента она вела себя так, словно понятия не имела, что должно сейчас произойти, продолжала говорить какую-то ерунду, глядя не на мужчину, а перед собой и не обращая вроде бы внимания на его действия. Ее волосы пахли чем-то горьким и приятным, на мгновение Андрей зарылся в них лицом, а она все продолжала говорить, вот только голос неуловимо изменился, и так же не смотрела на него до тех пор, пока он ладонью не развернул ее голову немного к себе.

После первого, непродолжительного, поцелуя она отстранилась, взглянула на него с невесомой усмешкой, которая появляется во взгляде женщин, добившихся того, к чему долго стремились, и прошептала:

– Наконец-то…

…Проснувшись, Андрей чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, как будто дрых не три часа, а все двенадцать, и не было перед этим ни служебных волнений, ни алкогольных возлияний. Да, физическое состояние было прекрасным, но на душе скребли кошки, и, как выяснилось, Галина понимала это прекрасно.

Ровно за пять минут до того, как должен был запиликать электронный будильник, она открыла глаза:

– Я уже давно не сплю. Уходишь?

– Пора.

Завтрак был кратким. Проклиная себя, Акулов чувствовал, что ему хочется уйти поскорее. Не допив кофе, он отодвинул чашку и встал. Галина продолжала сидеть за столом, окинула его взглядом и отвернулась к окну:

– Если ты подумаешь и решишь, что тебе этого больше не надо, я все пойму. Обойдемся без всяких объяснений, выяснений отношений и прочей ерунды. Не дети уже. Если ты больше не позвонишь, я буду знать, что… Я же видела, как ночью ты закрывал глаза и думал о другой.

Отойдя от дома, Андрей достал из кармана бумажку с номерами телефонов, не зная, разорвать ее или оставить. А что изменится, если он ее выбросит? Символический жест и не более того. Адрес известен, так что определить телефонный номер, возникни заново такая необходимость, труда не составит.

Накрапывал мелкий дождь. Вздохнув, Акулов поднял воротник куртки и зашагал к трамвайной остановке.