Сергей Зверев - Отпуск под пулями

Глубина колодца оказалась гораздо меньше, чем предполагалось, — всего-то метра четыре. И, вопреки ожиданиям, в этой дыре, некогда высеченной в мягком песчанике, не оказалось ни загадочных старинных сундуков с сокровищами, ни неведомых ночных воришек — вообще ничего, кроме грубо отесанных голых стен. Вот разве что какие-то неразборчивые надписи на одной из стен — Ренье при свете фонарика сумел разобрать только что-то вроде «Santctus Marcus»… Что-то типа обычного колодца, разочарованно подумалось легионеру, но тут его внимание привлекла возникшая в луче света узкая и темная дыра чуть меньше человеческого роста, уходившая куда-то в сторону.

— Эй, босс, здесь нет ни черта! — задрав голову, громко сообщил Ренье немцу. — Но есть какая-то дыра — похоже на подземный ход! И ведет, кажется, в сторону моря… Пусть ко мне Хуан спустится! Мы с ним попробуем пройти по этому ходу, а вы там наверху пошарьте — не могли же наши воришки испариться, если только дьявол их не уволок в преисподнюю! Если они еще здесь, мы с Хуаном вам их доставим тепленькими и даже перышек этим воробушкам не помнем. Хуанито, давай, сынок, шевелись, а то увлекательнейшую охоту проспишь…

Снова заработал автомобильный мотор, заскрипел прочный трос лебедки, и на дно колодца спустился жилистый хмурый парень лет двадцати трех, называвший себя испанцем и отзывавшийся на имя Хуан — подлинная национальность и имя в команде бывших легионеров, спецназовцев и «зеленых беретов» — был в группе Жака и такой экзотический мэн из Штатов — никого не интересовали. Зачем? Меньше знаешь — крепче спишь!

— Так, Хуанито, идешь вперед, я — на страховке! — непререкаемым тоном распорядился легионер. — Фонарь держи подальше от себя, на вытянутой руке — кто знает, вдруг пальнут на свет… Вообще-то неплохо бы вперед гранату-другую швырнуть, но опасно: все эти катакомбы могут рухнуть и тогда нас с тобой даже хоронить не придется… Все, амиго, пошел! Я — в пяти шагах сзади…

Ход, прорубленный в песчанике, оказался довольно-таки просторным, разве что в высоту меньше, чем хотелось бы. Коридор свернул раз, другой, но пока преследователи не обнаружили никого и не увидели ничего нового. Хуан продвигался осторожно, но на удивление ловко и быстро, словно всю жизнь только и занимался тем, что ползал со спелеологами по разным пещерам. За не то третьим, не то пятым поворотом испанцу вдруг послышалось неясное шарканье — словно кто-то быстро уходил, подволакивая ногу. Хуан прикрыл ладонью отражатель фонаря и ускорил шаг, заворачивая за угол. И тут же ему показалось, что он лицом наткнулся на стальной шлагбаум или на каменную стену: дикая боль взорвалась в голове, и испанца отбросило назад; ноги же еще продолжали движение вперед, и все это вместе выглядело со стороны так, словно неведомая злая сила приподняла и швырнула Хуана, и он с глухим стуком грохнулся на каменный пол. Француз, сначала услышавший, а секундой позже и увидевший столь неудачный полет напарника, мгновенно выключил свой фонарик и замер, прислушиваясь…

Тихо, только испанец что-то не то мычит, не то стонет… Кто ж его так простенько: как в зале айкидо — спешит, жмет мальчик, а его на «противоход» раз — и готово! Жак рванулся мимо что-то мычавшего испанца и продолжил преследование, через каждый десяток метров останавливаясь и прислушиваясь. Несколько раз вроде бы совершенно ясно слышались чьи-то торопливые шаги, но настигнуть никого так пока и не удавалось. Легионер был чуток и осторожен — уж Жака Ренье, старого лиса, на такой дешевый трюк не поймаешь, он сам кого хочешь по стенке разма…

Ренье тоже не повезло. Нет, никто из-за угла не бил его дубиной. На француза свалилось что-то живое и тяжелое сверху — Ренье почувствовал только короткий миг холодного ужаса, а потом была яркая вспышка в голове, и за ней — темнота…

…В первое мгновение после того, как земля так неожиданно ушла из-под ног, Соболев испытал вполне понятное каждому чувство ужаса, взорвавшегося в груди холодом и подбросившего сердце куда-то под горло, и ужас этот был вполне объясним: наши предки были людьми далеко не ленивыми, и колодец мог быть как пяток метров глубиной, так и пятьдесят! Правда, тут же выяснилось, что насчет пятидесяти убийственных метров быстрое воображение слегка погорячилось — неприятный полет прекратился так же неожиданно, как и начался. С нескрываемым облегчением переведя дух, Виктор с тревогой прислушался к сдавленному крику Даши, прозвучавшему в непроглядной темноте где-то совсем рядом.