Лэрри Бонд - Котел

В воздухе мелькнули две гранаты.

– Берегись! – крикнул Вилли, зарываясь лицом в траву. Одна из гранат упала довольно далеко и взорвалась, не причинив никому вреда, зато вторая упала не дальше двух метров от Вилли.

БАММ! Взрывная волна удивительно плотного и горячего воздуха чуть было не приподняла Вилли над землей. Он отчаянно впился пальцами в траву, помня о сотнях стальных осколков, которые в эти мгновения проносятся над его головой, с силой разлетаясь во всех направлениях из точки, расположенной не больше, чем в трех-четырех шагах от него. Он ожидал услышать их визг, однако близкий взрыв заглушил все звуки, и пока Вилли напряженно ждал, когда же хоть один из осколков поразит его, все они уже пролетели мимо. И он все еще был жив.

Его опыт подсказывал ему, что последует теперь, и он постарался как можно скорее справиться с головокружением и взяться за оружие. Автомат, казалось, весил не меньше тонны, и Вилли не был уверен, что сможет как следует прицелиться. Кроме того, его глаза запорошила земля, и у него не было времени их протереть.

В конце концов ему удалось выпустить длинную очередь в направлении куста, за которым скрывался противник. Он не слишком хорошо прицелился, но его спасло то, что он выстрелил спустя считанные секунды после взрыва гранаты. Он ни в кого не попал, однако его стрельба застала врасплох французских десантников, поднимающихся из-за укрытия, чтобы пересечь открытое пространство сразу после взрывов. Вилли заставил их снова нырнуть за куст.

В этот момент генерал Лейбниц и майор Шиссер, командир 20-й бригады, один за другим выстрелили по кустам прицельными очередями. В ответ оттуда раздался вопль, потом кто-то громко и хрипло застонал и все затихло.

Только несколько секунд спустя Вилли осознал, что в лесу наступила тишина, которая казалась особенно тревожной после недавнего оглушительного грохота. В ушах фон Силова все еще звенело, и он продолжал водить стволом автомата из стороны в сторону. Может быть, за деревьями скрываются другие вооруженные враги, ожидая, пока они пошевельнутся? Или французы побеждены, раз прекратился огонь с их стороны? В первом случае, им необходимо лежать неподвижно, чтобы остаться в живых. Во втором случае, продолжать притворяться мертвым было бы глупо.

– Герр генерал! – донесся голос майора Фейста. Фон Силов вздрогнул, внезапно осознав, в каком напряжении он находился. Лейбниц отозвался откуда-то из травы. Опасность миновала, хотя прошло всего несколько минут.

Вилли медленно поднялся, стараясь справиться с болью и слабостью во всем теле, и подошел к кусту, который они так недавно поливали огнем. За кустом, неестественно вывернувшись, лежали два тела. Вилли тронул одного из французов носком ботинка и перевернул на спину, рассматривая его форму. Серебряная эмблема на красном берете в форме крыла и сабли принадлежала 13-му Аэромобильному драгунскому полку, элитному подразделению французской армии, такому как немецкие войска глубинной разведки или американские войска специального назначения. И все же они были побиты. Вилли мрачно кивнул – совсем неплохой результат для штабной роты. Однако следовало отдать должное и генералу Лейбницу. Как и фон Силов, командир 7-й танковой дивизии получил жестокий урок, когда неожиданный рейд поляков унес жизнь Георга Бремера, и сделал верные выводы, обеспечив усиленную охрану штаба своей дивизии.

Между деревьев появился запыхавшийся майор Фейст. Еще не успев толком остановиться, он начал свой торопливый доклад.

– Никак нет, герр генерал, – донеслось до Вилли. – Никаких сообщений о нападении на другие подразделения не поступало. Ни поляки, ни французы... Я насчитал около двадцати мертвых французских десантников, пока разыскивал вас Мы пытаемся установить, как им удалось просочиться в наш тыл, но очевидно, что для этого им потребовалось много времени, должно быть, вся ночь.

Лейбниц прорычал что-то яростное, почти звериное. Французы и не думали начинать никаких переговоров. Глядя на тела германских солдат, мертвых или раненых, генерал проворчал:

– Похоже, у нас появился новый противник.

– Нет, – возразил Вилли, неожиданно для себя опустив формальное обращение к вышестоящему начальнику. – Противник у нас только один.

Скоротечность боя не позволила ему до конца осознать всю глубину коварного замысла генерала Монтана, и он чувствовал лишь гнев, бурлящий внутри. До этого нападения французы были лишь глупцами, которые все время пытались тянуть одеяло на себя. Теперь они превратились в преступников.