Александр Тамоников - Старая добрая война

На КНП украинского блокпоста заместитель начальника, бросая взгляды в амбразуру, из которой был виден Шрамко, отправил связиста в окопы, сам же сел за радиостанцию, вызвал майора Кучеренко, офицера СБУ, курировавшего механизированную бригаду, агентом которой являлся лейтенант Щербина:

— Кучер! Я — Гном!

— Слушаю! — ответил Кучеренко.

— Новый командир пошел на встречу с начальником блокпоста сепаратистов.

— Что? — воскликнул Кучеренко. — На встречу? Что за встреча? Кто разрешил? Почему о намерениях капитана Шрамко я ничего не знал, какого черта ты там делаешь, Гном?

Выслушав его гневную тираду, лейтенант ответил:

— Во-первых, встречу запросил начальник вражеского блокпоста, ночью их снайперы подстрелили одного нашего.

— Я в курсе этого.

— Во-вторых, начальник вражеского поста связался со Шрамко, когда меня не было на КНП. Поэтому, ничего не зная сам, я не мог предупредить вас. Если же вы считаете, что я ничего не делаю, то отправьте меня в тыл.

— Ты не того, Гном?! Гонор-то не показывай, а то я быстро собью его. Смотри за встречей, я выезжаю к вам. Если Шрамко вернется раньше, пусть ждет на КНП, понял?

— Так точно!

— Подразделение поднято по боевой тревоге?

— Так точно!

— Все! Развели бардак, переговоры устроили, переговорщики…

Майор Кучеренко бросил трубку, позвонил командиру бригады полковнику Ляху:

— Степан Евдокимович, я выезжаю на шестой блокпост, заодно посмотрю весь участок обороны в районе поста.

— Что за необходимость, Тарас Матвеевич?

— Дисциплина в бригаде слабовата, пан полковник.

— В чем дело?

— В том, что ваши офицеры, назначаемые на блокпосты, самовольно принимают решения о переговорах с сепаратистами. Более того, организуют эти переговоры, не считая нужным спрашивать об этом разрешения у вышестоящего командования.

— О ком вы говорите, Тарас Матвеевич?

— О капитане Шрамко. В настоящий момент у него встреча с командиром вражеского поста.

— Я разберусь, — взревел полковник, — так разберусь, что Шрамко с комбатом пойдут под трибунал!

— Нет, Степан Евдокимович. Теперь делать ничего не надо. Теперь работать буду я. А вот офицеров бригады, привлекаемых для несения службы на постах, следует строго проинструктировать.

— Обязательно проинструктирую.

— Выезжаю на шестой блокпост.

— Мне готовить замену Шрамко?

— Не надо. Я же сказал, теперь работать и с ним, и с бойцами шестого блокпоста буду лично я.

— Ясно. Возьмите охранение.

— Как-нибудь обойдусь. У нас же перемирие?! — На слове «перемирие» офицер СБУ усмехнулся.

— Тарас Матвеевич?! Вы бы не сообщали наверх о данном случае, — попросил комбриг. — Знаете ли, не хочется лишних неприятностей.

— Понимаю, не беспокойтесь, никому ничего я сообщать не буду.

— Благодарю, я у вас в долгу.

— Заметьте, это сказали вы, пан полковник.

— Что сказано, то сказано. Я за свои слова отвечаю.

— А как же насчет «котла»?

Полгода назад бригада Ляха попала в окружение. Полковник в то время находился в Киеве. И там обещал лично президенту, что выведет соединение из «котла», более того, проведя перегруппировку, нанесет сепаратистам сокрушительное поражение. В итоге бригада была полностью разгромлена. Большая часть техники и сотни пленных оказались в руках ополченцев. Но президент запомнил Ляха, пожурил его и назначил командовать другим соединением.

— Как говорится, Тарас Матвеевич, кто старое помянет… Тогда я просто не успел прибыть в штаб…

— Благодарите Бога, что не успели, — перебил полковника Кучеренко, — а то вместе со штабом оказались бы в плену у сепаратистов. Ладно, закроем эту тему. До связи, Степан Евдокимович.

— До связи!

Офицеры приближались к центру дороги, где через все полотно была проведена жирная белая полоса.

Первым дошел Середин, встал, широко расставив ноги. Когда подошел Шрамко, Роман спросил:

— Поздороваемся?

Дмитрий протянул руку.

Середин пожал ее и, усмехнувшись, заметил:

— Значит, Шрам, нашел себе спокойную должность в военкомате? А сюда в командировку послали?

— Я, Рома, у себя на родине, а вот тебя каким ветром сюда занесло?

— Ты и я на родине. Вот только, оказывается, родина у нас как бы одна, а страны разные.

— Как дед?

— Нет больше деда, Дима. Ваша гребаная артиллерия ночью ударила по Сертаку, один снаряд попал прямо в комнату, где находился дед. Я его потом по кускам собирал и куски клал в гроб, чтобы похоронить по-человечески.