Александр Тамоников - Старая добрая война

Американцы опасались провала третьей боевой фазы противостояния, так как, в случае успеха ополченцев, им, по сути, больше нечего было делать в Киеве. Но и пойти на уступки они не могли. В принципе, что такое для США судьба Украины? Ну, рухнет поставленная ими марионеточная власть. Ну, разделится Украина как государство на несколько самостоятельных независимых республик. Не тот, конечно, результат, на который рассчитывали, но не катастрофа для Вашингтона. Ну, будет, как в случае с Югославией, еще несколько стран в Европе. Так это в Европе, а не на Американском континенте. Вот Европа пусть и расхлебывает кашу, заваренную США. Так уж было не раз. Чем сегодняшний период отличается от вчерашнего? Только степенью выгоды, которую Вашингтон получал от подобного рода авантюр. Поэтому как на украинском блокпосту в небольшом отдельно взятом районе, так и на посту ополчения никто не верил в длительное перемирие, и все были готовы вступить в бой в любую минуту.

4 августа, понедельник, 21.00. Блокпост ополчения у села Орехово

На командно-наблюдательном пункте, расположенном в отдельном небольшом здании, углубленном в землю до бойниц, через дорогу от основного здания, начальник блокпоста капитан запаса Роман Середин подал команду связисту, Станиславу Дунину, двадцатилетнему парню из Луганска:

— Стас! Связь мне с комбатом.

— Минуту, товарищ капитан.

Связист начал колдовать над аппаратурой и вскоре доложил:

— Комбат на связи!

Середин взял гарнитуру Р-159:

— Остов вызывает Заслон-3.

Подполковник Черненко, тот самый, что был у Середина в училище командиром роты, ответил:

— Остов на связи!

— Примите доклад.

Это был ежедневный вечерний доклад. Начальник блокпоста должен был выходить на связь с батальоном два раза в сутки, утром и вечером, либо по необходимости, если в районе блокпоста происходили какие-то события.

— Слушаю!

— Обстановка спокойная. «Укры» несут службу в обычном режиме, у нас тоже все в норме.

— Из штаба батальона получена информация, что командование украинского механизированного батальона решило заменить начальника своего центрального, шестого блокпоста. Ты посмотри там, что будет представлять из себя новый начальник.

— Обязательно, и, если начнет нехорошо себя вести, наш снайпер отправит его отдыхать в госпиталь. Надолго.

— Это ты долго говоришь, Заслон. Вопросы ко мне?

— Вопросов нет!

— До связи.

— До связи!

Середин бросил гарнитуру связисту. Тот перевел станцию в режим приема, посмотрел на офицера и спросил:

— У «укров» командира меняют?

— Вот мне одно, Стас, непонятно, — повернулся к нему Роман, — тебе до этого какой интерес?

— Да, никакого, не молчать же?! — пожал плечами связист.

— Ну, пойди пройдись до своего друга-санинструктора. Вы же с ним в одном доме жили?

— Так точно, и в одну школу ходили. Только он постарше меня на два года, в армии отслужил, пока я в техникуме учился.

— Вот иди и поболтай с сержантом до отбоя. За радиостанцией присмотрю.

— Есть, товарищ капитан!

— Давай!

Связист ушел, а в пункт прибыл заместитель начальника поста, старший лейтенант Леонид Иванов. Он был из Донецка. Служил в России в ВДВ, когда киевская хунта начала войну против юго-востока Украины, уволился и вернулся в родной город, где сразу же записался в ополчение. Служил под Донецком, затем перевелся в Луганск, где проживала его семья — родители и жена с трехгодовалым сыном. Был направлен в батальон «Крым», в подразделение капитана Середина, командовавшего усиленным взводом мотострелковой роты.

— Ну, и как на посту? — спросил Роман.

— Нормально. Ужин прошел, посты сменены, снайперы готовятся к «ночной охоте». Я сказал Дурдыеву, чтобы и нам принес ужин.

— Ты ешь, я не хочу, перекусил тушенкой.

— Куда мне две порции?

— А что приготовил повар?

— Какое-то свое туркменское блюдо, я не запомнил, но бойцы довольны, вкусно.

Оман Дурдыев вместе с русской женой и детьми переехал из Туркмении в Луганскую область в начале девяностых годов, когда набирал силу так называемый «парад суверенитетов». Здесь, на Луганщине, у его жены жили родственники.

— Ничего, съешь! А что не доешь, отдашь Пегасу.

На блокпосту прижился немолодой уже кобель из породы дворняг. Но умный и добродушный, казалось, понимающий человеческий язык. Война не обозлила пса, в отличие от людей, а его умению быть в нужное время в нужном месте могли позавидовать многие бойцы. Если Пегас вдруг исчезал из поля зрения, значит, скоро обстрел поста. На мины и снаряды, летевшие дальше, он не обращал никакого внимания.