Богдан Сушинский - Гнев Цезаря

Январь 1949 года. Албания.

Военно-морская база во Влёре

Когда они поднялись на палубу, по-зимнему неяркое пока еще солнце одаривало склоны окрестных гор последними лучами своей холодноватой благодати. Ветер, прорывающийся из моря сквозь скальный створ залива, не то чтобы усиливался, а становился все более влажным и пронизывающим, при первых же порывах которого начинаешь мечтать о теплой печке и вожделенных стенах дома; или хотя бы о костре и каком-либо укрытии.

Осмотревшись, Гайдук обратил внимание, что Жерми с лейтенантом-переводчиком Ланевским стоят у носовой орудийной башни, рядом с группой итальянских офицеров. Однако эти двое держались особняком, и подполковник понял, что встреча с таинственным германцем, о котором говорил «белогвардеец», опять откладывается.

– Я сам переговорю с графиней фон Жерми по поводу вашего поселения в отеле, – упредил Дмитрия атташе-генерал. – Мне это сделать будет проще, да и вам, подполковник, лишняя отговорка уже там, в управлении контрразведки, не помешает.

Как оказалось, Гайдук напрасно терзал себя сомнениями: просьбу Волынцева графиня восприняла как само собой разумеющееся:

– Именно такой вариант пребывания во Влёре я и собиралась ему предложить. Скажу больше: на всякий случай я уже заказала подполковнику номер в отеле.

– Похвальная предусмотрительность.

– Только не вздумайте ревновать, атташе-генерал.

– В голову такое не приходит. Сугубо служебная поездка.

– Мы ведь уже достаточно отдали «дань уважения друг другу», разве не так? – загадочно, по-девичьи запрокидывая голову, улыбнулась Жерми, беря Волынцева под руку и совершенно не обращая при этом внимания на своего верного «подпоручика».

– Напрасно ты волновался, Гайдук, – пригласил генерал Дмитрия присоединиться к ним. – Как говорят в таких случаях дипломаты, все решилось в духе взаимопонимания.

– У каждого из нас возникают проблемы, которые со своими знакомыми лучше обсуждать устами друзей. Или командиров и просто старших по званию, – тут же спохватился Дмитрий, понимая, что никаких оснований причислять к кругу своих друзей генерала Волынцева у него нет. Как, собственно, не существует и самого этого «круга», не сформировался почему-то. Не сложилось.

– В таком случае тебе, подполковник, повезло вдвойне, – заверил его атташе-генерал с присущей ему грустной миной на лице. – Мне приходится выступать как минимум в двух из трех названных тобой ипостасей. Так что пользуйся моим особым расположением.

Уже вчетвером они направились к трапу линкора. Вооруженный карабином вахтенный итальянец проводил их таким уничижительным взглядом, словно они спускались не на пирс, а в братскую могилу. Таким же взглядом он «отстреливал» и две машины, взятые напрокат людьми фон Жерми, на которых русские отправились к «Иллирии», хотя и пешком до нее можно было добраться менее чем через десять минут.

– И куда же девался ваш хваленый германец? – сквозь зубы процедил Гайдук, оказавшись на заднем сиденье рядом с Ланевским.

Он специально уселся так, оставив место рядом с водителем свободным, чтобы удобнее было общаться с лейтенантом. Однако тут же пожалел: проходя мимо таксиста – рослого широкоплечего крепыша со смугловатым лицом и по-орлиному изогнутым носом, – Дмитрий явственно почувствовал, как от этого парня повеяло ничем не скрытой силой и некоей нравственной агрессией. Словом, чем-то таким, что обычно источали фигуры и взгляды старых опытных следователей НКВД и военной контрразведки, то есть людей, по характеру, по жизни своей, а не только по профессии нацеленных на то, чтобы подавить уверенность допрашиваемого, дезориентировать его, сломить волю…

– Вообще-то германец обязан был находиться на линкоре. И наверняка должен был подойти, мы с графиней специально поджидали его.

– Может, вы слишком рано оставили корабль?

– Не думаю. Что-то наш эсэсовец темнит.

– Так он что, бывший эсэсовец?

– Формально – да, бывший, хотя, как вы понимаете… К тому же наколки с эсэсовскими номерами на руках не смываются и вообще удалению не подлежат. Говорят, их наносили особыми иголками-шприцами, из которых тушь впрыскивалась, доводя татуировки до костной ткани.

– Не уверен. Мне приходилось видеть эти клеймления на руках пленных эсэсовцев. Предполагаю, что речь идет об обычной лагерной татуировке, извести которую тоже непросто. Кстати, вам приходилось видеть наколки этого германца?