Честер Хаймз - Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв

Могильщик приподнял плечо трупа, и док стащил пальто. Другие детективы сняли перчатки и туфли. Док ножницами разрезал на ней тонкое черное платье. Под ним оказались только черный бюстгальтер и обшитые кружевом нейлоновые трусики. Ее тело было гладким и округлым, но довольно мускулистым. Под снятым бюстгальтером обнаружилась гладкая плоская грудь, напоминающая мужскую. Под нейлоновыми трусиками оказалась плотная набедренная повязка из желтого сатина.

Могильщик и Эд Гроб обменялись быстрым понимающим взглядом. Однако остальные не сообразили, в чем тут дело, пока не разрезали набедренную повязку и не сняли ее с тяжелых длинных бедер.

— Ну и ну, будь я проклят! — воскликнул лейтенант из отдела по расследованию убийств. — Так она — мужчина!

— В этом-то нет никаких сомнений, — сказал Хаггерти, наконец-то обретя голос.

Док перевернул тело. Поперек спины, у основания позвоночника, тянулась ужасная опоясывающая полоса темно-багрового цвета.

— Ну, вот это и есть то самое, от чего он погиб, — сказал док. — Его ударило с громадной силой и катапультировало в стену.

— Чем же его, ради всего святого, ударило? — спросил лейтенант.

— Конечно, не бейсбольной битой, — сказал Хаггерти.

— По моему мнению, он был сбит сзади автомобилем, — отважился предположить док. — Не могу сказать определеннее до вскрытия, а может быть, и даже после него.

Лейтенант вышел на мостовую и посмотрел на монастырскую стену.

— Говоря откровенно, док, я не могу поверить, что его с мостовой могло забросить на стену, туда, где мы его обнаружили, — сказал он. — А не могло ли быть так, что его переехали, а потом подвесили здесь?

Док связал вещи покойного в узел, накрыл тело его собственным пальто и поднялся на ноги.

— Все возможно, — сказал он. — Если вы способны представить себе водителя, который переехал его, затем остановил машину, вышел, прислонил тело к стене и принялся вдавливать лицо в расщелину до тех пор, пока оно не вошло в нее, затем…

Лейтенант прервал его:

— Хорошо, черт возьми, мне все это легче представить, чем тело, которое прилетело сюда с мостовой, что бы ни сбило его. Ну а кроме того, я знаю людей, которые проделывали вещи и похуже этого.

Док, покровительственно улыбаясь, похлопал его по плечу.

— Не пытайтесь сделать свою работу тяжелее, чем она есть, — сказал он. — Ищите водителя, который сбил человека и удрал, а маньяков оставьте психиатрам.

Два часа ночи или, вернее, воскресного утра. Снег, похожий на песок, сыпал на ветровое стекло маленького черного седана, ехавшего по истсайдской дороге. Тепла из стеклообогревателя хватало ровно настолько, чтобы увлажнить стекло и покрыть его льдом как раз в поле зрения Могильщика.

— Этот обогреватель может работать только жарким летом, — пожаловался он. — В такую погоду, как эта, он только лед вырабатывает.

— Выключи его, — посоветовал Эд Гроб.

Машину занесло на ледяном наплыве на асфальте, и детектив Томбс из отдела по расследованию убийств закричал с заднего сиденья:

— Смотри повнимательнее, мужик! Ты что, не можешь водить, чтобы тебя не заносило?

Могильщик усмехнулся:

— Ты каждый день работаешь с убийствами, и вот, пожалуйста, — боишься, чтобы тебя не оцарапало.

— Я просто не хочу, чтобы меня сдуло в Ист-ривер с автомобилем на спине, — сказал Томбс.

Свидетель хихикнул.

Это заставило их замолчать. Они не хотели, чтобы посторонние вмешивались в их дружеские перепалки.

Бармен из «Париж-бара» назвался Альфонсо Маркусом и сказал, что живет на Формоза-стрит, 212, в Йонкерсе, Нью-Йорк.

Они прошли по коридорам и спустились в «холодную». Служитель открыл дверь и включил свет. Он ухмыльнулся.

— Немного холодновато, да? — произнес он свою неизменную шутку.

— Ты не был снаружи, сынок, — сказал ему Эд Гроб.

— Мы хотим посмотреть жертву наезда из Гарлема, — сказал Могильщик.

— О, да, цветной, — сказал служитель.

Он повел их по длинной голой комнате, залитой холодным белым светом, поглядывая на таблички на сооружении, напоминавшем длинный стеллаж с ящиками, которые выдвигались наподобие ящиков книжного стола.

— Неопознанный, — служитель выдвинул «ящик».

Он выкатился плавно и бесшумно. На нем лежал труп, накрытый белой простыней.

— Его еще не вскрывали, — служитель ухмыльнулся. — Ночка выдалась урожайная — два угоревших из Бруклина, один заколотый пикой для льда, еще два из Бруклина, три отравившихся, один…