Олег Алякринский - Большой шмон

— Позавчера в меня выпустили автоматную очередь из проезжающего джипа… Потом в меня стрелял снайпер. Спустя час дом, в который я приехал, обстреляли из гранатомета. А третьего дня ко мне в квартиру ворвались вооруженные громилы… А месяц назад в меня стреляли из гранатомета… — ровным голосом стал перечислять Варяг.

— Я же вам сказал, что теперь ситуация кардинально изменилась. Больше стрелять не станут, — заявил Анатолий Игнатьевич. Эти слова были произнесены таким будничным тоном, что Варяг невольно улыбнулся.

— Вы можете оказаться полезны для сохранения нынешней конфигурации власти, — продолжал так же буднично Анатолий Игнатьевич. — Если, не дай бог, завтра тайные держатели государственного долга России вздумают предъявить свои векселя к оплате, российская экономика рухнет. Никто, ни Центробанк, ни наши нефтяные олигархи, не в состоянии выплатить двести с лишним миллиардов долга. А в случае неуплаты долгов страну ждет тотальная экономическая блокада, с арестом всех наших зарубежных счетов, движимого и недвижимого имущества… Представляете себе картинку: президент России не сможет вылететь за рубеж, потому что его самолет будет арестован в первом же аэропорту!

Над столом повисла тишина. Было слышно только чавканье Андрея Парамоновича, невозмутимо расправлявшегося со своим бутербродом.

— Каков же выход? — Варяг, прищурившись, смотрел на удивительную троицу. Суть предложения ему стала ясна. Его хотели использовать в роли обычного вышибалы. Каким был он в свое время, когда Медведь посылал его в поездку по Сибири выбивать у строптивых смотрящих бабки в общак.

— Вернуть эти долги, скупленные через цепочки подставных фирм и лиц. Выкупить их обратно. Вот задача. А как ее решить? Мы бы хотели послушать вас, Владислав Геннадьевич.

Варяг неторопливо положил в свою пустую тарелку два ломтика лоснящейся осетрины, два кружочка огурца и плеснул сверху соевого соуса.

— Есть только один способ, если я правильно понимаю ситуацию и если вы мне изложили ее аккуратно. Я это называю силовой нейтрализацией.

— Давайте — называть так, если вам угодно. Но речь не идет о физическом устранении? — вскинул брови Андрей Парамонович.

— Нет, это средство применяется в безвыходном положении, — спокойно произнес Варяг. — Есть более эффективный способ, чем убийство… Как я понимаю, официальным путем вы действовать не можете. То есть через Генпрокуратуру, мент… в смысле МВД?

— Бесполезно, — качнул головой Михаил Фаддеевич. — Формально все эти бумаги находятся в собственности иностранных фирм, частных лиц. До них нам не добраться.

— Понятно, — кивнул Владислав. — Значит, это может быть силовая операция чисто экономического характера. Это же ценные бумаги. Бумаги покупаются, продаются… Значит, надо заставить владельцев эти бумаги продать. А лучше — обменять. Короче, избавиться от них любым путем. Есть такое чудное понятие в экономике — бартер. Но прежде надо установить реальных владельцев бумаг. И вести с каждым отдельный разговор об условиях обмена этих бумаг.

— Но это же чистой воды бандитский рэкет! — иронично подметил любитель черной икры.

— Это как посмотреть… — усмехнулся Варяг. — Рэкет — это когда приходит бандюган к хозяину палатки и говорит: ты. вот за месяц заработал столько-то, из них столько-то отдай мне, иначе я тебе яйца отрежу. Это рэкет. А если некто за взятку, или хитростью, или пользуясь своей должностью вице-премьера захапал крупнейший в стране рудник или нефтяную скважину, а потом на вырученный доход от продажи сырья скупил российские векселя и вы приходите к нему и предъявляете некие доводы за то, чтобы он эти векселя вернул, — это в мировой политике и в мировой экономике называется разговором с позиции силы. Надо устроить этим ребятам, как Принято выражаться в моем кругу, большой шмон…

Владислав с интересом разглядывал трех пожилых господ. Они, конечно, пыжились изо всех сил, набивали себе цену, кичась своей влиятельностью. Все это можно было бы принять за блеф, но чего у них нельзя отнять, так это их феноменальной информированности. Уж его-то славную биографию эти могущественные ветераны кремлевских интриг знали в деталях. И неудивительно: похоже, все они были из той же старой гвардии советской партийно-гэбэшной номенклатуры, что и Герасим Герасимович, с которым эти трое — подумать только! — были в приятельских отношениях. Не исключено, что даже сидели с ним в одном кабинете в сером здании на площади Дзержинского или неподалеку — на Старой площади.