Наталия Матвеева - Аквамарин (часть 2) - по моим правилам

Услышав объявление, Лив и Макс одновременно посмотрели друг на друга. На секунду девушка утонула в его синих глазах, лишь на один миг забыв о пропасти в два года, что разделила их навсегда, забыв о том, что между ними все закончилось, и только мимолетно и трепетно погрузившись в свое старое чувство к нему, рожденное воспоминаниями, но неспособное больше ничего изменить. Один воздушный момент, его синие, сияющие болью и любовью глаза, и… Все вернулось. Вокруг – аэропорт, ее рука держит руку Джонни, а Макс снова улетает… Мгновение было задавлено тяжелым, как ядерная подстанция, сожалением, чувством вины и бешеным желанием исчезнуть, чтобы только не видеть того самого жадного, запоминающего ее образ, пристального и нежного выражения его глаз, чтобы не чувствовать, как ее сердце удушливо и больно сжалось в груди, заставляя защипать глаза и подпихивая к горлу тугой комок, мешающий нормально дышать. От грустного волнения и тягостного ощущения близкой потери чего-то важного в ее жизни, она закусила губу и ее пальцы задрожали, но Макс вдруг тепло улыбнулся и, не обращая внимания на недовольные взгляды Джонни и Авроры, протянул руку и мягко забрал маленькую, хрупкую Лив к себе, прижав горячо и нежно к своему бешено бьющемуся сердцу. Ощутив его энергетику, такую решительную, сильную, мужественную и горячую, словно открытый огонь, Лив невольно вдохнула запах его одеколона от толстовки и, под невыносимой тяжестью груза на сердце и печали, прижалась к нему сильнее, в последний раз, пытаясь запомнить это ощущение навсегда… Слезы не удержать, первые капли покатились по ее щекам, она прерывисто вздохнула.

Макс слегка наклонил к ней голову и тоже вздохнул, погладив ее по волосам и шепнув на ушко:

– Не грусти, белоснежка. У твоей сказки счастливый конец.

Лив сжала зубы, снова пропадая под тяжестью вины и горечи, и шепнула сквозь слезы в ответ:

– Это все равно больно… Прости за то, что не сделала счастливой твою сказку.

Она услышала, как он грустно усмехнулся и почувствовала, как его руки чуть крепче сжали ее в объятьях.

– Значит, она, возможно, еще не окончена. Не плачь, Лив. Ты должна улыбаться, тебе так идет твоя улыбка.

Развязка близко, черта, разделяющая прошлое и настоящее, приближается с каждой секундой, заставляя ее душу скручиваться в болезненный узел… Сердце рвалось и рвалось все сильнее, но нужно сохранить целостность, она должна быть сильной ради Джонни, ради его спокойствия, ради него и ради себя… Лив тяжело вздохнула, и, собрав волю в кулак, перестала плакать, чуть приподняв к Максу свое мокрое, порозовевшее лицо и тихо проговорив:

– Мы еще увидимся?

Его синие глаза встретились с ее аквамариновыми, блеснула боль, но он надежно запер ее под видимость собственного самоконтроля и выдержки… Она увидела его улыбку…

– Обязательно, белоснежка. Благодаря твоему отцу, который выполнил свою часть сделки, я теперь могу свободно летать в Нью-Йорк, когда пожелаю. Меня больше не будут преследовать. Ну, а поскольку у меня здесь много дел, то, думаю, ничто не помешает…

– Спасибо за предупреждение, Максик, только пожалуйста, сообщай о своих визитах заранее, – весело проговорил Джонни, настойчиво выскребая свою жену из его объятий и, поймав ее за руку, крепко сжал ее в своей ладони, глядя на Макса жестким, холодным взглядом, никак не сочетавшимся с милой улыбкой и веселым голосом, – чтобы я успел найти бункер и посадить туда мою Оливку со всеми необходимыми запасами еды и питья на все время твоего пребывания в Штатах. И кстати, совсем забыл, – тут же добавил он более серьезно, – спасибо, что помог разобраться со всеми проблемами… Жаль, что грандиозной заварушки с пальбой и горкой трупов не получилось, Эрнесто вовремя соскользнул с крючка, зато мы даже в плену побывать успели, хоть какое-то разнообразие серых мафиозных будней…

Они оба рассмеялись и пожали друг другу руки. Не как друзья. Не как враги. Просто из вежливости, сжав ладони чуть ли не до хруста, и не забыв даже в таком обычном, прощальном жесте показать друг другу, как они оба невероятно круты.

Лив посмотрела на Аврору, но в этот момент вдруг ощутила, как дрожь отчего-то захватывает ее тело, и волна то ли жара, то ли холода прошлась под ее кожей с ног до головы, утаскивая в темнеющую пучину слабости…

Она покачнулась, и сильные руки Джонни легко подхватили ее, впрочем, от слабости уже не осталось и следа: Лив глубоко вздохнула и заметила, как грозящая уплыть, дрейфующая перед глазами картинка вернулась на свое место, вызвав из темноты встревоженные глаза Джонни и Макса и недоуменные – Авроры.