Владимир Першанин - «Братская могила экипажа». Самоходки в операции «Багратион»

Понимая, что пулемет добьет десантников, Сергей выстрелил осколочным снарядом и сразу скомандовал механику:

– Задний ход!

Все происходило одновременно. Мотоцикл опрокинуло. Взревев на высоких оборотах, заглох мотор, а спрессованный, как резина, толчок сжатого воздуха свалил лейтенанта с сиденья наводчика. Фугасный снаряд «носорога» прошел в метре над головой и взорвался позади самоходки.

Второй мотоцикл дружно обстреляла другая четверка десантников. Пули звенели о металл, водителя ранили в руку, он с трудом удерживал ход тяжелой машины. Если «цундапп» остановится, то станет мишенью для русских автоматов.

Командир «насхорна», опасаясь, что останется без штурмовой группы, выстрелил по автоматным вспышкам. Капитан был уже в возрасте, имел достаточный опыт и ловил цель мгновенно.

Снаряд взорвался раньше, чем десантники услышали выстрел, и не успели среагировать. Они лежали на открытом месте и вели огонь по мотоциклу. Взрыв подбросил одного из них и с силой ударил о землю, другой был убит осколками в голову. Следующий снаряд контузил и оглушил двух оставшихся десантников отделения.

В оптический прицел капитан хорошо видел результаты своей стрельбы. Раненый мотоциклист прорвался вместе со своим экипажем на вершину холма. Третий «цундапп» обходил высоту с тыла.

Капитан ждал, когда появится русская самоходка. У ее экипажа нет выхода. В штурмовой группе имеются три гранатомета, и они сожгут русскую машину. Тем более часть десантников уже уничтожена.

Третий мотоцикл обошел десантное отделение и затормозил в ста шагах от самоходки в густом подлеске.

– Кажись, фрицы, – доставая автомат, показал направление наводчик.

Немцы находились в «мертвой зоне», ниже по склону. Пушка была против них бессильна. Лейтенант Мороха все же выпустил снаряд, который заставил гранатометчиков пригнуться. Заряжающий доставал из сумки гранаты. Одну протянул лейтенанту, который поднимал взведенный «ТТ», готовясь выстрелить.

Капитан Бакулин тоже видел происходящее. Как взрыв разметал одну группу десантников, как лейтенант Мороха разнес мотоцикл, а «насхорн» продолжал вести огонь, добивая десантников и выманивая на открытое место самоходку лейтенанта.

– Немцы приближаются, – тихо проговорил заряжающий. – Со своими трубами. Сожгут нашего Мороху… Надо уходить пока не поздно.

– У тебя оружие есть? – спросил Бакулин, доставая из кобуры трофейный «браунинг».

– Только нож.

– Уходи со своим ножом. К Морохе иди, ему люди нужны.

– А вы, товарищ капитан?

– Шагай… я не дойду. Живее!

До последнего момента капитан Юрий Бакулин не думал, что с такой легкостью поставит на кон свою жизнь. Он неплохо продвигался по службе, его ждала семья: жена и двое сыновей, от которых часто приходили письма. «Ждем, любим, скорее возвращайся…» На зависть многим, в Бакулина влюбилась красивая врач-лейтенант из полковой санчасти.

– Неужели после меня ты захочешь возвращаться к жене? – смеялась она. – Или ты меня еще не разглядел? Смотри! А сына я тебе рожу.

И закидывала руки за голову, изгибаясь стройным молодым телом. Бакулин не собирался бросать жену. Это означало бы конец его успешной служебной карьере. Если бы не этот холм, он бы заменил старого брюзгливого начштаба полка Банникова.

В штабе дивизии служил земляк Бакулина, который неплохо его поддерживал, считал грамотным командиром и говорил так:

– Проведи удачный бой, а дальше мое дело. Банников слишком умничает, а ты умеешь держать людей в руках. Не твой это уровень – на «брезентовом фердинанде» под снаряды лезть. Так, что ли?

– Как руководство решит, – с долей рисовки скромничал капитан Бакулин.

В полку он чувствовал себя не в своей тарелке. Полуграмотные, равнодушные к своей и чужим жизням сослуживцы, похожий на председателя колхоза подполковник Тюльков.

Сегодня в душе капитана Бакулина что-то изменилось. Он занял важную высоту, удачно начал бой, но сейчас понимал, что его удача кончается. Ну, что же, сдаваться он не намерен и будет воевать до конца.

Трое немцев, пригнувшись, осторожно двигались в сторону самоходки лейтенанта Морохи. Два гранатометчика в противогазных масках и плотных перчатках с массивными трубами «панцершреков» и автоматчик с «МП-40». В этих зловещих фигурах с лицами, закрытыми масками, неживыми круглыми стеклянными глазницами, капитану виделась сама смерть.

– А вот хрен вам! Жрите!

Бакулин лихорадочно нажимал на спуск 9-миллиметрового массивного «браунинга». Выстрелы звонко хлопали один за другим, в магазине было тринадцать зарядов. Первая или вторая пуля угодила в матовую глазницу гранатометчика, из затылка брызнуло красное с серым.