Владимир Першанин - «Братская могила экипажа». Самоходки в операции «Багратион»

Комбат Захар Чурюмов редко терял хладнокровие даже в самых сложных ситуациях. Однако сейчас он вышел из себя, глядя на происходящее.

Излишне самоуверенный полковник Орлов развернул весь свой полк и приданную бронетехнику в цепь, рассчитывая с ходу проломить немецкую оборону и ворваться на окраины города Витебска. Он считал, что после артподготовки и меткого авиаудара штурмовиков сделать это будет не сложно.

Однако немцы не только удерживали город, но и прикрывали части, пытавшиеся выйти из окружения, то есть спасали своих. В подобных случаях действовали не только приказы, но и чувство товарищества. Тем более силы у обороняющихся имелись, а русские командиры в очередной раз шли в лобовую атаку.

Горели два танка и самоходка, еще две машины вышли из строя. Но тяжелее всего приходилось пехоте. Полк расстреливали не меньше, чем из полутора десятков пулеметов, в том числе из крупнокалиберных. Часть огневых точек подавили снарядами танки и самоходки.

Но сверкали вспышки из бронеколпаков, которые трудно уничтожить. Снаряды рикошетили от закругленной брони, а чтобы всадить снаряд в амбразуру, требовалось подойти как можно ближе.

Вели огонь два дзота, пулеметные точки, защищенные накатами из шпал. Их можно было разбить фугасными снарядами, но уцелевшим танкам и самоходкам приходилось сейчас спасать себя. Иначе все машины рисковали сгореть на подходах.

Чурюмов с горечью увидел, как гибнет стрелковая рота, которую с трудом подняли для броска командир и уцелевшие взводные. Плотная трасса из бронеколпака безошибочно настигла лейтенанта, командира роты.

Из гимнастерки на спине брызнули клочки, лейтенант свалился как подкошенный. Ему пытался оказать помощь ординарец, затем растерянно выкрикнул:

– Ротного убили! Насмерть.

Вряд ли его кто расслышал за грохотом разрывов, свистящих на все лады пулеметных и автоматных очередей. Неподалеку упали сразу трое-четверо бойцов, которых вел за собой взводный.

Очередь хлестнула его по ногам. Младший лейтенант, ахнув, упал на траву. Остатки роты залегли, а в наушниках Чурюмова послышался голос полковника Орлова:

– Пехота гибнет, а ты топчешься на месте. Тебе говорю, капитан! Под суд за трусость…

Крик обозленного полковника заглушил разрыв 105-миллиметрового снаряда. Еще один рванул метрах в семи впереди. Сквозь оседающий дым Чурюмов разглядел приземистую коробку бетонного дота.

– Заходи левее… вперед не лезь, – скомандовал капитан механику-водителю.

– Вперед идти боишься? – донеслось в наушниках. – Попробуй только попятиться!

Самоходка обходила дот слева. Чурюмов пытался связаться с Карелиным, но связь отсутствовала.

– Да вон его машина, – показал заряжающий. – Метров двести от нас.

Взорвались сразу три или четыре мины, накрыв расчет «максима». Несколько бойцов, не выдержав, побежали назад.

– Ребята, прячьтесь в воронках! – крикнул заряжающий. – От минометов не убежать.

Осколок как зубило врезался в рубку, другой вырвал клок материи и ваты из танкошлема заряжающего. Тот присел, ощупывая голову. Пехотинцам, пробегавшим мимо, повезло меньше.

Один был убит наповал, гимнастерку словно облили красной краской. Двое с трудом поднялись и, поддерживая друг друга, шатаясь, побежали к воронке от авиабомбы.

– Башку не высовывай, – одернул сержанта Чурюмов. – Готовь фугасный… сил хватит?

– Хватит.

Орудие выстрелило дважды, но боковая стена дота не поддавалась, хотя снаряды попали в цель.

– Ближе надо подобраться, ближе, – бормотал капитан, пересаживаясь на место наводчика.

– Куда еще ближе? – выкрикнул механик-водитель. – Вон, траншея под носом. Шарахнут из своей трубы – в момент на небеса взлетим.

Чурюмов, оглянувшись, заметил троих бойцов из десантной роты, упрямо бежавших следом за самоходкой.

– Мужики, прикройте! Дуйте к траншее и все гранаты туда.

Небольшого роста рыжий сержант понимающе кивнул. Все трое стали доставать из подсумков «РГД» и «лимонки». Капитан, чтобы подбодрить их, выстрелил в сторону траншеи из орудия.

До бетонного дота оставалось метров семьдесят. Очередной снаряд лишь отколол кусок бетона, а из задней дверцы выскочил немец с «фаустпатроном» под мышкой.

– Сученок, убить нас хочешь! – орал механик, разгоняя машину.

Снаряд, выпущенный на ходу взорвался под ногами гранатометчика, подбросив в воздух смятое тело. Одновременно взрывная волна сорвала с нижней петли массивную, бронированную дверцу дота.