В. Яблонский - Новый передел

До Варяга долетали обрывки фраз веселившихся на набережной людей, радостные выкрики и девичий смех. Прохладный ветерок с моря приятно обдувал разгоряченное тело.

Владислав свесился через перила. Прямо под ним, во дворе санатория находилось летнее кафе. С третьего этажа были видны лишь разноцветные зонтики-тенты, между которыми сновали официантки в коротких юбках и нарядных блузках. От доносившихся ароматов Владислав ощутил нешуточный голод. Ну да, он же с раннего утра ничего не ел! Собирался как следует позавтракать, но усталость и последние бессонные ночи взяли свое…

Еще раз окинув взглядом открывавшееся с балкона великолепие, Варяг вернулся в комнату. Он совсем забыл о принятом недавно решении не курить натощак и машинально потянулся к лежавшей на столе пачке сигарет. Предвкушая первую, самую сладкую затяжку, от которой тело приобретает необычайную легкость и начинает слегка кружиться голова, Владислав присел в кресло. Чиркнул колесиком зажигалки и закурил. Просидел так минут пять, наслаждаясь дымом и стараясь ни о чем не думать.

Затушив выкуренную почти до самого фильтра сигарету, он принялся одеваться. Светлая рубашка, тонкие просторные брюки, легкий пиджак, — черт возьми, наконец-то наступил долгожданный отдых! Прежде чем покинуть номер, Варяг взял-таки в руки свой сотовый телефон. По привычке просмотрел поступившие сообщения и пропущенные вызовы и, положив мобильник в боковой карман пиджака, вышел в коридор.

Ступая по пушистому, скрадывавшему шаги ковру, Варяг начинал чувствовать себя курортником. Его тело и душа жаждали покоя и умиротворенности. Наверное, впервые в жизни Владислав Геннадьевич отдыхал по самой настоящей путевке, будто какой-нибудь ударник при большевиках. Это сравнение позабавило Варяга, и в вестибюль он спустился в прекрасном расположении духа.

Проходя мимо улыбчивой девушки-портье за стойкой, Владислав немного замедлил шаг. Может быть, оставить ей ключ от номера? Нет, пожалуй, не стоит. Хотя большой роли такая предосторожность не играла. Во-первых, он здесь зарегистрирован под чужой фамилией (лишь имя для удобства оставил собственное), а во-вторых, если уж кому-то понадобится проникнуть в его номер, вскрыть хлипкий дверной замок не составит труда. Впрочем, никаких осложнений во время пребывания в санатории Варяг не ожидал, поэтому и приехал в Анапу один, без всякой охраны.

Он не спеша подошел к кафе, присел за ближайший свободный столик и заказал ужин.

Люди, сидевшие по соседству, размеренно потягивали охлажденные напитки, вели неспешную беседу.

Покончив с трапезой и закурив, Владислав по давней привычке маскироваться надел солнцезащитные очки и стал спускаться к набережной.

Лица отдыхающих были веселы и безмятежны, где-то неподалеку играла музыка. Подойдя к парапету, за которым начинался крутой спуск к морю, Владислав медленно двинулся вдоль него.

Море! Варяг невольно вспомнил, как пятнадцатилетним мальчишкой впервые увидел это чудо и был очарован его неповторимой красотой. Сейчас же, спустя несколько десятилетий, восторженные чувства, владевшие им тогда, нахлынули снова. Владислав подумал, как хорошо было бы сейчас сбросить тяжкий груз долгих лет, проведенных в заключении, исполненных непрерывных гонений и жестокой борьбы, и опять превратиться в беззаботного подростка, еще не испытавшего лютой людской злобы и утраты близких, которых любил всем сердцем, но так и не смог сберечь.

Собственно, именно тогда, после первой встречи с морем, и закончилось детство. Казалось, что кто-то одним махом перечеркнул всю его судьбу и зашвырнул наивного мальчика из безоблачной сказки в кромешный ад. Беспредельная малолетка, куда «самый гуманный суд в мире» закинул Владислава за преступление, которое тот не совершал, должна была либо сломить его, навсегда превратив в безвольное, запутанное существо, либо же, закалив в горниле бесчисленных драк его характер, выковать настоящего неустрашимого бойца.

Владислав выстоял. За первым сроком последовал второй, уже вполне заслуженный, потом еще и еще… Босяцкий мир по достоинству оценил его непреклонность, верность себе и данному слову, честность, неустрашимость и поистине несгибаемое упорство, проявленное при противостоянии с администрацией лагерей. Постепенно он поднимался по иерархической лестнице воровского сообщества. Иногда приходилось проливать кровь — и свою, и чужую… Уже в двадцать два года во время очередной отсидки Варяг был коронован — воровская сходка сделала это заочно. А через восемь лет по предложению авторитетнейшего «законника» Медведя Владислава ввели в Большой сход, на котором определялась судьба всего воровского сообщества и его денег.