Андрей Орлов - Экипаж. Предельный угол атаки

– Владимир Иванович, скажите этим бисам, чтобы не мухлевали! – обиженно крикнул Вакуленко.

– Что, командир, поехали? – Серега вскинул голову. – Мы уже и вещи собрали.

– А что было, Владимир Иванович? – перебил Серегу Глотов. – Куда вас возили?

– Владимир Иванович, да на вас лица нет! – разглядел Серега. – Вы выглядите так, будто годы уже взяли свое. Случилось что-то страшное?

– Мы не пленные… – невпопад буркнул Карпатов, продолжая глупо улыбаться. – Все отлично, мужики. Через неделю приедет наш консул. Мы не пленные.

Взгляд командира экипажа наткнулся на миску с желтой кашей. Он опустился на колени, начал есть.

Коллеги стояли вокруг него и озадаченно переглядывались. Никто не решался задать ключевой вопрос. Поведение командира внушало им опасение.

– Чего это с ним? – прошептал Витька. – Ведь это ничего, правда, мужики? Это пройдет?

– Мне кажется, что с Владимиром Ивановичем обращались не вполне деликатно, – высказал логичную версию Глотов. – Видимо, он требовал обратно наш самолет и миллион долларов в мелких купюрах.

– Обработали, уроды! – пробормотал Серега. – А чего это он про неделю говорил? Мы уже вещи собрали.

– Ну, через неделю – это нормально, – неуверенно пробурчал Вакуленко. – Через неделю – успею. У дочери свадьба, а я тут в тюрьме чалюсь!

Карпатов вылизал миску, поднял на коллег пустые глаза и прошептал:

– Шумит что-то.

Коллеги встревоженно переглянулись.

– Нет, действительно шумит. – Серега насторожился, завертелся на месте, подскочил к окну, забитому досками, рванул одну, вонзил занозу под кожу и взвыл от боли. Подскочил Глотов, за ним Витька. Они поднатужились, оторвали доску, за ней другую, третью. Яркий свет залил кусочек пространства. Пленники прильнули к ободранному окну, забранному толстыми решетками.

– Вот теперь мы точно в тюрьме, – заявил Серега.

Забора с задней стороны не было. Просматривался фрагмент дороги, какое-то строение, разрушенное снарядом, свалка мусора, несколько домиков, серых от грязи. Небольшая площадь, огороженная бетонными блоками.

Посреди нее стоял «Урал» с тентом, перед ним собралась небольшая толпа. С кузова пафосно вещал пожилой афганец с арабским кинжалом за поясом. Толпа внимательно слушала его. В кузове вырос еще один, с лицом, загорелым до копоти. Он вытащил автомат, свесился, протянул его вниз. При этом загорелый тип орал, как торговец на базаре, расписывающий достоинства своего товара.

Толпа колебалась. Потом из нее выступил молодой парнишка, худой как Буратино. Он робко взял «АК-74», совсем новый, еще в заводской смазке. Новобранец повесил приобретение на плечо и шагнул обратно в толпу. Денег за товар здесь не брали. Каждому по потребностям. От каждого – по способностям. Толпа заволновалась, появился еще один претендент, вытянул руку.

– Забейте вы его, не смотрите на эту мерзость!

Летчики резко обернулись. Карпатов отшвырнул миску, вытер губы рукавом, хмуро посмотрел на своих ребят.

– С возвращением, командир. – Серега ухмыльнулся. – Ну, давай, трещи, где был, что видел. Мы сегодня никуда не едем, правильно?

Ночью пленники спали как убитые, а утром снова стали ждать. Сменилась охрана. Вместо прежних свирепых абреков, наверняка пуштунов, на службу заступили узбеки и тут же выставили на продажу какое-то барахло. Нескладный детина в шерстяных штанах и задубевшей гимнастерке советского образца разложил у колодца на тряпочке золотые украшения, уселся рядом, сложив ноги.

– Была у меня одна подруга из бурятов, – немедленно прокомментировал Серега. – Занималась в секции йоги. Специально для меня доставала пятками до головы. В обнаженном виде. Ох, и красота, скажу я вам, мужики!..

Вакуленко, убежденный в том, что дочери на свадьбу нужны не только сережки, делал периодические вылазки во двор.

Было слышно, как он ругался с чумазым негоциантом:

– Та ты шо?! У тебя повылазило?! Швейцарские часы! Специальный заказ для летчиков! А ты мне суешь якесь барахло!

Вакуленко влетел в дом, зарылся в свои пожитки, выискивая, что бы предложить на бартер без ущерба для собственной жадности, и убежал с чем-то, завернутым в тряпицу. У его товарищей возникло подозрение, что швейцарских часов у Вакуленко двое. По крайней мере одни из них были произведены в Китае.

– Оце бачишь?! – Вакуленко тыкал пальцем в часы. – Полетное время называется! Календарь, секундомер! От так крутишь, да и все! Понял, пень? Давай! Отой браслет на часы! Ты глянь, яки часы! Они же как дети, так и просятся на ручки!