Андрей Орлов - Экипаж. Предельный угол атаки

На крыше здания, в которое их загнали, объявилась аналогичная публика. Часть дома, обнесенная забором, стыковалась с окружающим миром. Эти парни были настроены решительнее своих коллег. Они загалдели, долбанула по ушам автоматная очередь. Под ногами у летчиков взметнулись фонтанчики пыли.

Витька заверещал, пустился в пляс. Вырвать крестик не удалось. Пленников заталкивали прикладами в барак.

– Не отступать! – зарычал Карпатов.

Кровь ударила ему в голову. Он сбил с ног краснолицего пуштуна в каракулевой шапочке, отшвырнул его с дороги и снова нарвался на ураган огня. Зверское ощущение, что стреляют точно в тебя.

Пальба оборвалась. На крыше гоготали бородачи, тыча пальцами в растерянных летчиков. Крестик снова сплыл. Остались лишь оскаленные физиономии, жуткая вонь от немытых тел.

Вакуленко заныл:

– Владимир Иванович, товарищ командир, хлопцы, не надо. Ну их в болото, придурков. Шо нарываться? Еще подстрелят сдуру. Нельзя, значит нельзя. Пошли до хаты. – Он засеменил к дому.

Ряды российских летчиков дрогнули. Витька выбросил палку, припустил за Вакуленко. Спотыкаясь, озираясь на ржущих охранников, остальные потащились в дом.

– Что ты делаешь, Вакуленко?! – Серега пинком распахнул дверь и так врезал по единственному табурету в доме, что у того отвалилась одна ножка из трех. – Пойди еще им задницы полижи! Мы кто тут – пленные?!

– Некрасиво, Вакуленко, – подтвердил Витька.

– Та хлопцы, та ну их в пень, – вяло защищался Вакуленко.

Он сидел в углу на полу и виновато улыбался. Ноги у него подрагивали.

– У них автоматы, а мы шо? Та ну его, этот крест, вин с алюминя. Не дорогий.

– Не дорогий, нерусь! – передразнил Серега. – Мы русские летчики, понял? А не Албания какая-нибудь драная!

– Они нас строить будут, а мы – «чего изволите»? – возмущался Витька.

Глотов махнул рукой и потащился в угол. Карпатов подошел к окну. Двор опустел. Валялась палка, брошенная Витькой. Ветер гонял по пустырю обрывок целлофановой пленки. Калитка, не имеющая запора, неприкаянно болталась. За ней мелькали какие-то тени. Серая мгла спускалась с небес. Неужели так быстро закончился день?

– Гад старикашка, родинку сорвал! – пожаловался Вакуленко.

Все насторожились, вскинули головы. Вакуленко боязливо трогал алое пятнышко на шее, подносил палец к глазам, вглядывался.

– Где-где? – Витька подскочил к нему. – А ну засвети.

– У матери в гнезде. – Вакуленко беззлобно оттолкнул его.

– Пройдет, – отмахнулся Серега. – Вот если бы он тебе голову сорвал!.. Послушайте, мужики, чего-то не пойму – первый бой мы уже проиграли или с достоинством отступили на заранее приготовленные позиции?

Летчики нестройно засмеялись.

Ближе к ночи «люксовую» гостиницу посетил очередной бандитский выводок. Двое встали у входа, настороженно поводя стволами. Трое внесли личные вещи летчиков: сумки, заплечный рюкзак Сереги, развалившийся и стянутый бечевой чемодан Вакуленко. Они бросили все это в кучку, удалились.

Пленники кинулись проверять свое хозяйство. Поразительно, но все было целым. Видно, грабить дорогих гостей приказа не было, а дисциплина в войске, невзирая на экзотичный экстерьер бойцов, поддерживалась должная.

– Ну что, командир, гуляем? – Серега грохнул об пол двумя флаконами дорогого вискаря, и в его глазах заблестела вечная тема. – Совместим приятное с поллитрой? Спать тут все равно негде, хоть время проведем! У Вакуленко сало есть! Не прячь, Вакуленко, мы уже видели.

– Разрешаю. – Карпатов с достоинством кивнул. – Алкоголь, как известно, вреден только вечером.

– А уже почти ночь! – Глотов засмеялся. – Только руки, мужики, помойте. Нормальный колодец во дворе, там даже ведерко есть. Не забываем, что лучше мыть руки перед едой, чем желудок после нее.

Колодец представлял собой занятное зрелище. Глотов объяснил, что у афганцев все они такие. Борта обильно зацементированы. На перекладине колесо на уровне человеческого роста. Через него перекинут длинный резиновый трос толщиной с пару пальцев. Он вырезан из шины. На обоих концах этого троса прикреплено по ведру. Каждое ведро, как и трос, сделано из шинной резины, сколоченной гвоздями, и для дальней переноски не годится. Ведра опускаются поочередно, а наверху вода разливается в переносные емкости. В качестве таковой сгодилось не слишком ржавое ведро.

Серега после водной процедуры выдал анекдот про отличие русского летчика от рыбы-пилы. Рыба-то пила, а русские летчики пили, пьют и будут пить. Витька вспомнил, что он не пьет. Вакуленко с физиономией мученика-страстотерпца извлекал из непромокаемой обертки сало. Карпатов резал перочинным ножиком колбасу-салями, которую вез домой. Глотов хохотал, заявил, что жизнь дается только в том случае, если за нее взяться, выудил из баула под общие аплодисменты французский коньяк, выбрасывал вакуумные упаковки с копченостями, сыры долгого хранения, деликатесы из морепродуктов.