Михаил Берсенев - Охотник на оборотней

— Азимут! Азимут! Я — Титан! Я — Титан! — услышал снайпер вызов командира, — Двое боевиков вырвались из здания с тыла, наших ребят положили! Уходят в горы! Сейчас они появятся в поле твоей видимости! Не дай им уйти, Азимут! Не дай им уйти! Как понял меня, Азимут! Не дай им уйти! Они в майках и трусах сматываются! В майках и трусах!

— Я — Азимут! Я — Азимут! Понял вас, Титан! Понял! Жду их появления в поле видимости!

И уже тихо добавил:

— Я не дам им уйти, товарищ майор! Не дам!

— Не дай! — так же тихо прозвучал в рации голос командира.

Спустя несколько десятков секунд боец, откликающийся на позывной «Азимут» увидел, как двое мужчин в нижнем белье бегут к основанию горы, отстреливаясь от морских пехотинцев. Оба боевика бежали, петляя, прячась за камни и выступы горной породы. Снайпер вплотную прижался к специальной резинке на оптическом прицеле, значительно смягчающей отдачу при выстреле, поймал белую майку бегущего человека в прицел. Но беглец в этот момент спрятался за хозяйственную постройку, дал очередь в сторону преследователей, и вновь рванул в горы. Дуло винтовки на миг застыло, и белая майка в тот же миг окрасилась красным цветом в районе грудины. Морские пехотинцы, идущие следом за бандитами, увидели, как один из них упал замертво от пули снайпера. Другой боевик с черной клиновидной бородой, бросил автомат и стал просто тикать еще быстрее, при этом петляя. Снайпер снова нажал на курок, но на сей раз, пуля прошла мимо цели. «Поиграем?» — усмехнулся стрелок и улыбнулся. Потом припал к трубке прицела вновь.

Мужчина с черной бородой в нижнем белье уже почти добежал до низкорослых деревьев, как хладнокровный и точный выстрел разнес ему голову. По инерции он сделал еще шаг и повалился на голые камни. Белоснежная майка осталась почти такой же чистой, как и была. Через пару минут около трупов стояли морские пехотинцы. Доделывать здесь что-либо не было никакой необходимости: ребята видели перед собой мертвецов. Шансы уйти которых, пока они еще были живы, как оказалось, равны нулю. Стрелок еще раз осмотрел трупы сквозь оптику прицела и удовлетворенно, зловеще улыбнулся. Отложив в сторону винтовку, огляделся. Вокруг все было «чисто». Он перевернулся на спину, расслабил тело, и стал глядеть в небо.

— Азимут! Азимут! Прием! Как слышите? Прием! — заговорила рация голосом майора спецподразделения.

— Азимут на связи! Слышу вас хорошо, Титан!

— Отличная работа, Азимут! Отличная! От имени командования выражаю вам свою благодарность! Спасибо! Как поняли меня, Азимут?

— Понял вас хорошо, Титан! Служу России!

Связь отключилась. Получивший благодарность от командования воин прошептал небесам:

— Хотел от меня убежать! Наивный! До чего ж наивный, однако!

Их потертые «Хонды», ««Кавасаки», старые «Иж-Юпитеры, «Явы» и «Восходы» образовали кольцо вокруг своего лидера. В середине круга, на земле, лежал высокий металлический ящик, на котором стоял их вожак по прозвищу Беркут. Высокий парень двадцати двух лет, с бритым черепом. На его затылке красовалась татуировка, в форме летящей птицы, на которой знающий человек сразу бы признал беркута. Губы оратора были сжаты, лицо выражало решительность и волю. Вообще чувствовалось, что от него исходили флюиды опасности и агрессивности. Движения его были отрывисты, четко очерчены. Так как время клонилось ближе к полуночи, выражение глаз Беркута разобрать было трудно. Косуха, вся в заклепках, как влитая, сидела на крепких плечах, а поверхность кожи пестрела наклейками. Самой главной из них был рисунок с изображением огромной птицы. Банда и носила название «Беркуты», по кличке главаря, что стоял сейчас перед своими юными, внимающими каждому слову старшего подчиненными. Он смотрел на них свысока постамента весьма высокомерно. Как царь на своих подданных. В его стиле руководства было непреложное правило: каждый член группировки стоит друг за друга «горой». Беркут неустанно повторял, что если есть проблемы у одного члена банды, то значит, вся банда больна и эти проблемы нужно решать сообща, всей компанией. Группировка Беркуты насчитывала около двадцати голов, в возрасте от тринадцати до семнадцати лет. Он — двадцатидвухлетний — являлся самым старшим из них.

Всю полноту власти Беркут взял в честном бою с предыдущим вожаком. Их битва за верховенство в банде состоялась полгода назад. Бывший лидер по кличке Пластырь оказался ушлым противником. Физически, может быть, он был не очень сильно развит, но его удары отличались хлесткостью, он постоянно не давал пространство Беркуту, как бы прилипая к нему. Одним словом, пластырь он и есть пластырь. Тогда оба бойца основательно измотали друг друга. Их лица покрывала кровь из разбитых носов, синяки и ссадины уже никто не замечал, но победу Беркут одержал только тогда, когда уставший Пластырь дал свободу Беркуту в движениях и пространство. Последний «отлепился» от Пластыря и с большой дистанции стал наносить мощные удары в лицо сопернику. Беркут то подбегал к Пластырю, то отскакивал опять. В конце концов, от многочисленных затрещин и потери крови Пластырь зашатался, стал будто пьяным, уже практически не защищался и Беркут, собрав последние силы в единый в кулак, подлетел к окровавленному вожаку и мощным апперкотом отправил того в нокдаун. Пластырь крякнул, упал спиной на землю, попытался пошевелиться, но затих. Победитель, утерев кровь рукавом с разбитого лица, медленно подошел к поверженному сопернику и торжественно поставил свой армейский сапог тому на грудь. Члены банды молча наблюдали за этой битвой. Они все окончательно поняли. Теперь у них новый главарь, более сильный, волевой, уверенный в себе и не такой придирчивый и занудный, каким был Пластырь. К тому же Пластырь хоть и был старшим по возрасту среди членов банды, но немного трусоват. Его назначил верховодить предыдущий вожак волевым решением, уходя на службу в армию. Большим авторитетом новый назначенец среди рядового состава Беркутов не пользовался. Но закон требовал подчинения новому командиру, назначенному законным лидером по всем правилам передачи власти. И вот теперь Беркут руководил ими более полугода, взяв руководство в свои руки также на законных основаниях. То есть, основываясь на праве сильного.